постройку ушли остатки приданого матери Эйнштейна.

В Мюнхене в 1881 г. родилась сестра Альберта Майя. Почти ровесники, они были 
потом очень дружны. Сад, окружавший дом, был местом их игр.

Герман Эйнштейн привил своей семье любовь к природе. Традицией стали регулярные 

прогулки по живописным окрестностям города. В них принимали участие 
многочисленные родственники, иногда Рудольф Эйнштейн, приезжавший из Эхингена с 

маленькой Эльзой.

25

Мать Альберта играла на пианино и пела. Ее любимым композитором был Бетховен, и 

с наибольшим увлечением она исполняла его сонаты. Вся семья любила музыку и 
классическую немецкую литературу.

Якоб Эйнштейн, очень образованный инженер, развивавший у Альберта склонности к 
математике, жил в семье своего брата Германа Эйнштейна. Братья вместе 
руководили 
электротехнической фабрикой. Герману принадлежало коммерческое, Якобу - 
техническое руководство. Герман Эйнштейн не был удачливым коммерсантом, и 
средства семьи были крайне ограниченны.

Альберт рос тихим, молчаливым ребенком. Он чуждался товарищей и не участвовал в 

шумных играх. Ему претила любимая игра сверстников в солдаты. По всей стране 
гремела музыка военных оркестров. Дефилировали войска, сопровождаемые толпой 
восторженных мальчишек, а на тротуарах стояли обыватели, с гордостью наблюдая 
этот марш молодой империи, довольные новым поприщем, широко открывшимся для 
карьеры их отпрысков. А бедный маленький Альберт, державшийся за руку отца, 
плакал и просился домой. Его нервировал и пугал шум.

Альберт подрос, пора было отдавать его в школу. Начальное образование в 
Германии 
находилось в ведении церкви, и школы строились по принципу вероисповедания. 
Еврейская школа помещалась далеко от дома, да и обучение в ней было не по 
средствам. Мальчика отдали в расположенную поблизости католическую школу. Здесь 

товарищи по школе обратили внимание на характерную черту Альберта - болезненную 

любовь к справедливости. Мошковский, записывавший в двадцатые годы беседы с 
Эйнштейном, говорит об этой появившейся уже в детстве черте своего великого 
собеседника в строках, помещенных в эпиграфе [2]. По-видимому, здесь же, в 
начальной школе, Эйнштейн впервые столкнулся с антисемитизмом. "Еврейские дети, 

- пишет Мошковский со слов Эйнштейна, - были в школе в меньшинстве, и маленький 

Альберт почувствовал здесь на себе первые брызги антисемитской

2 Мошковский А. Альберт Эйнштейн. Беседы с Эйнштейном о теории относительности 
и 
общей системе мира. М., 1922, с. 191- 192. Далее обозначается: Мошковский, с 
указанием страницы.

26

волны, которая из внешнего мира грозила перекинуться в школу. Впервые 
почувствовал он, как что-то враждебное ворвалось диссонансом в простой и 
гармоничный мир его души" [3].

Быть может, этот диссонанс не был первым. Он, скорее всего неосознанно, 
ассоциировался со звуками прусских военных труб на фоне классической музыки, с 
командными окриками на фоне мягкого и эмоционального диалекта южной Германии. 
Разумеется, только через много лет Эйнштейн смог увидеть общность различных 
проявлений темной, иррациональной силы, направленной против разума и гармонии, 
к 
которым с детства тянулась его душа. Но уже теперь брызги антисемитизма ранили 
Эйнштейна не потому, что он был их жертвой, а потому, что они противоречили уже 

поселившимся в его сознании идеалам разума и справедливости. Во всяком случае, 
они не вызвали у Эйнштейна (ни в то время, ни позже) чувства национальной 
обособленности; напротив, они вкладывали в его душу зародыши интернациональной 
солидарности людей, преданных этим идеалам.

Десяти лет Эйнштейн поступил в гимназию. Здесь обстановка плохо вязалась со 
склонностями и характером подростка. Классическое образование выродилось в 
зубрежку латинской и греческой грамматик, а история - в скучную хронологию.