скромности, его чистосердечной простоты, от его утонченного ума.
     Кто мог бы думать, что под этой мягкостью крылась непримиримая душа? Он
не мирился ни с какими  отклонениями от тех благородных принципов, в которых
был воспитан,  от  того  нравственного  идеала,  какой  ему внушили,  идеала
безусловной чистоты души, возможно слишком возвышенного для мира,  в котором
мы  живем.  Ему  было неведомо  множество  мелких  уступок  совести,  какими
потворствуем  мы  нашей  слабости.  Вместе с  тем служение такому  идеалу он
никогда  не отделял от  идеала своего  служения  Науке  и  дал нам блестящий
пример того, что  самое высокое понятие о долге может  исходить из простой и
чистой любви к истине. Важно не то, в какого Бога верят люди: чудеса  творит
не Бог, а сама вера.

     * * *

     Дневник Мари:

     ...На  другой  день  после  похорон  я  все  сказала  Ирен,  жившей   у
Перренов... Сначала  она  не  поняла, и я ушла, не получив  ответа, но после
она, по-видимому, плакала  и  просилась к нам. Дома она много плакала, затем
ушла к своим маленьким друзьям, чтобы забыться. Она не спрашивала ни о каких
подробностях  и поначалу боялась говорить о  своем отце. Тревожным  взглядом
широко раскрытых глаз она  смотрела  на принесенную  мне  траурную одежду...
Сейчас, судя по ее лицу, она уже не думает обо всем этом.
     Приехали Броня и Юзеф. Хорошие они  люди. Ирен играет со своими дядями,
Ева,  которая все это время весело,  беспечно топала  по дому, тоже играет и
смеется, все разговаривают. А я вижу Пьера, Пьера на смертном одре.
     В ближайшее воскресенье после твоей смерти, Пьер, утром я с Жаком пошла
в первый раз в лабораторию. Я попыталась получить дополнительные  данные для
построения  кривой,  которую  ты   и  я   наметили  отдельными  точками.  Но
почувствовала, что не в сосоянии продолжать работу.
     Иду  по улице,  как  в  гипнозе, без всяких мыслей.  Я не покончу жизнь
самоубийством, меня даже не тянет к этому. Но неужели среди всех экипажей не
найдется  какой-нибудь  один, который  доставит  мне  возможность  разделить
участь моего любимого?

     * * *

     Доктор Кюри, его сын Жак, Юзеф Склодовский и Броня со страхом следят за
движениями застывшей, спокойной  Мари, одетой в черное, того автомата, каким
стала Мари.  Даже присутствие детей  не  пробуждает  в  ней никаких  чувств.
Казалось,  что эта  оцепенелая, где-то  витающая женщина,  не присоединясь к
умершему, ушла и от живых.
     Но живые заботятся о ней, тревожатся за ее будущее, о котором она почти
не   думает.   Что   станется   с   незаконченными,   внезапно   прерванными
исследованиями  Пьера? С его преподаванием в Сорбонне?  Каково будущее самой
Мари?
     Ее  близкие  шепотом  обсуждают эти  вопросы,  прислушиваются к  мнению
представителей  министерства   и   университета,   приезжавших   на  бульвар
Келлермана.  На следующий  же день  после похорон  французское правительство
предложило  дать  вдове  и ее  детям национальную пенсию.  Жак  передал  это
предложение Мари,  но она отказалась наотрез.  "Я не  хочу пенсии, - сказала
она.  -  Я еще достаточно молода,  чтобы заработать  на  жизнь себе  и  моим
детям".
     В окрепшем голосе впервые прозвучало слабое эхо былого мужества.
     При  обмене  взглядами между  руководителями учреждений  и  семьей Кюри
возникли некоторые трения. Университет склонялся к тому, чтобы включить Мари
в кадры своих работников. Но в  каком звании и  в чьей лаборатории? Можно ли
эту  даровитую женщину  отдать  под  чье-то начальство?  И где  найти  столь
компетентного профессора, который мог бы ведать лабораторией Пьера Кюри?
     Когда спросили мадам Кюри  о  ее намерениях,  она ответила,  что  не  в
состоянии решать и ничего сказать не может...
     Жак,  Броня, самый верный  друг  Пьера  - Жорж  Гуи  чувствуют, что  им
придется решать все за Мари и взять на себя инициативу. Жак Кюри и  Жорж Гуи
делятся с  деканом  факультета  своим  твердым мнением: Мари  - единственный
французский физик, способный продолжать работы, начатые ею с  Пьером. Мари -
единственный   профессор,   достойный   наследовать  Пьеру   Кюри.   Мари  -
единственный  руководитель  лаборатории,  способный  заменить  Пьера.   Надо
отбросить традиции и привычки и назначить мадам Кюри профессором Сорбонны.
     Под   влиянием   Марселина  Бертло,  Поля  Аппеля  и  проректора  Лиара
общественные  власти  делают  широкий, великодушный жест.  13 мая 1906  года
совет факультета  естествознания  решает сохранить  кафедру,  созданную  для
Пьера Кюри, и передать ее Мари, присвоив ей звание "профессор".

     ФРАНЦУЗСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ
     Вдова  Пьера   Кюри,  доктор  наук,  руководитель   научных  работ  при
факультете  естествознания  Парижского университета, назначается профессором
на вышеозначенном факультете. В этом звании мадам Кюри будет получать десять
тысяч франков в год начиная с 1 мая 1906 года.

     Впервые  должность  профессора  во  французской  высшей  школе отдается