нескольких  разделах физики. И у  классной доски  начинались те  беседы, что
оставляют  лучшие воспоминания,  возбуждая  еще больший  научный  интерес  и
рвение к работе, и  в то  же время не прерывают естественный ход мысли и  не
смущают атмосферу покоя и внутренней сосредоточенности, какой и  должна быть
атмосфера лаборатории.

     Иногда  Пьер  и  Мари  оставляют на  несколько минут  свою аппаратуру и
начинают мирно беседовать.
     -  Очень  интересно,  как  "он"  будет  выглядеть,  -  говорит  в  один
прекрасный день  Мари  с нетерпеливым  любопытством девочки, которой обещана
игрушка. - Пьер, ты каким представляешь его себе?
     -  Кто  его  знает... -  спокойно отвечает физик.  - Видишь ли, мне  бы
хотелось, чтобы у него был красивый цвет.

     * * *

     Странно,  что в  переписке  Мари  Кюри  мы  не  находим  по поводу этой
многотрудной работы ни  одного картинного, прочувствованного замечания вроде
тех, какие некогда врывались в содержание ее интимных писем. Оттого  ли, что
годы изгнания ослабили духовную близость с ее родными? Или спешная работа не
оставляла времени для этого?
     Действительная причина  такой  сдержанности заключалась, может быть,  в
другом. Не  случайно  то  обстоятельство, что письма Мари Кюри  теряют  свою
оригинальность  как  раз  в  то  время,  когда  история  ее  жизни  начинает
приобретать  исключительный  характер.  Будучи  гимназисткой,  учительницей,
студенткой, невестой, Мари могла быть  откровенной.  Но теперь ее обособляют
от других тайна и неизъяснимое чувство своего призвания. Среди тех, кого она
любит, для нее уже нет собеседника, способного ее понять, постичь ее заботу,
трудность цели. Только одному человеку может она поверить  свои  думы: Пьеру
Кюри, товарищу  в  жизни  и  в  работе.  Только  ему  она  высказывает  свои
сокровенные  мысли, свои  мечты. Начиная с этого времени всем другим, как бы
ни были они дороги ее сердцу, Мари будет казаться почти заурядной личностью.
Станет  описывать  только  будничную сторону своей  жизни.  Временами  у нее
найдутся  и  прочувствованные  выражения,  чтобы  похвалиться  своим женским
счастьем. Но о работе скажет лишь несколько невыразительных коротких фраз  в
двух-трех строках... В этом мы чувствуем твердое  желание  не затрагивать  в
переписке избранное ею назначение своей жизни. Из щепетильной скромности, из
отвращения  к  пустой  болтовне,   ко   всякому   позерству  Мари  прячется,
пригибается к  земле  или,  вернее,  показывает  только  один  свой профиль.
Стыдливость,  отвращение,  рассудок  поднимают  голос,  и  даровитая  ученая
стушевывается, принимает облик "обычной женщины".
     Мари - Броне, 1899 год:

     ...Живем по-прежнему. Много работаем, но спим крепко,  а поэтому работа
не вредит  нашему  здоровью. По вечерам вожусь с дочуркой.  Утром ее одеваю,
кормлю,  и около 9 часов я уже обычно выхожу из дому. За весь год мы не были
ни разу  ни в театре, ни на  концерте, ни в гостях. При  всем том  чувствуем
себя  хорошо...  Очень  тяжело  только одно  -  отсутствие родимой семьи,  в
особенности  вас,  мои милые, и  папы. Часто  и  с  грустью  думаю  о  своей
отчужденности. Ни на что другое я жаловаться  не  могу,  поскольку состояние
нашего здоровья неплохое, ребенок хорошо растет, а муж у меня - лучшего даже
нельзя себе  вообразить,  это настоящий  Божий дар,  и чем  дольше живем  мы
вместе, тем сильнее любим друг друга.
     Наша  работа продвигается вперед. Скоро я буду делать  о ней доклад, он
был назначен на прошлую субботу, но я  не смогла присутствовать,  поэтому он
состоится непременно или в субботу, или же через две недели.

     Работа,  лишь сухо  упомянутая  в письме  Мари,  блестяще  продвигается
вперед. В  течение 1899  и  1900 годов  Пьер  и Мари опубликовали  статью об
открытии индуцированной радиоактивности, вызываемой радием, другую статью  -
о явлениях  радиоактивности  и  третью статью  -  о  переносе электрического
заряда посредством обнаруженных  лучей.  Наконец, для Физического  конгресса
1900  года  они  пишут  общий  обзор по исследованию  радиоактивных веществ,
который вызовет огромный интерес в научном мире.

     * * *

     Развитие новой науки о  радиоактивности  обещает  принять  ошеломляющий
размах. Чета Кюри  нуждается в помощниках. До сих пор им помогал только один
лабораторный служитель института по имени  Пти, отличный человек, который по
собственному   желанию  и  почти   тайком  заходил  поработать   с  ними  во
внеслужебные часы. Но теперь им нужны сотрудники более высокой квалификации.
Их  открытие намечает  дальнейшие,  очень  важные  работы  в  области химии,
которые требуют внимательного изучения. Кюри хотят объединиться  со знающими
исследователями.

     Нашу работу по радиоактивности мы начали в одиночестве, - запишет Мари.
- Но  ввиду широты самой задачи все  большее и большее значение  для  пользы
дела  приобретало  сотрудничество  с   кем-нибудь  еще.  Уже  в   1898  году
руководитель  научных  работ института Ж.Бемон оказал нам временную  помощь.