напряженным  личиком к  окну.  Про себя она  возносит  к небу тайную мольбу:
"Господи, сделай так, чтобы не меня! Только не меня!.. Только не меня!.."
     Но она  знает, что вызовут ее. Ее  вызывают  почти всегда,  так как она
самая знающая и хорошо говорит по-русски.
     Услышав  свою фамилию, девочка  встает. Ее бросает в  жар  и  в  холод.
Ужасное смущение сжимает ей гортань.
     - Молитву, - произносит Хорнберг с выражением безразличия и скуки.
     Равнодушным голосом Маня читает "Отче наш". Одним из самых унизительных
мероприятий царского правительства  являлось требование, чтобы польские дети
каждый  день читали свои  католические  молитвы,  но обязательно  на русском
языке.
     Под видом  уважения к  религиозным верованиям поляков царь  этой  мерой
заставлял их же самих оскорблять то, что было для них священно.
     Опять наступает тишина.
     -  Какие цари царствовали на  нашей  святой Руси  со времени  Екатерины
Второй?
     -  Екатерина Вторая,  Павел  Первый, Александр Первый, Николай  Первый,
Александр Второй...
     Инспектор  доволен.  У   девочки  хорошая  память.   А  какое  отличное
произношение, точно она родилась в Петербурге.
     - Перечисли состав и титулы императорской фамилии.
     - Ее величество  императрица, Его высочество  цесаревич  Александр, Его
высочество великий князь...
     По окончании  длинного перечисления  Хорнберг  улыбнулся. Очень хорошо,
даже  отлично! Этот человек не видит или  не  хочет видеть, как  встревожена
ученица,  как  напряглось  ее  лицо   от  усилия  скрыть  чувство  глубокого
возмущения.
     - Какой титул принадлежит царю в ряду почетных званий?
     - "Величество".
     - А мой?
     - "Высокородие".
     Инспектор с удовольствием разбирает эти  иерархические оттенки,  видимо
полагая их более важными, чем арифметика или грамматика. Наконец, уже просто
для забавы, он спрашивает:
     - А кто нами управляет?
     Чтобы    скрыть   вспыхнувшие   негодованием   глаза,   директриса    и
надзирательница   старательно  просматривают  списки   учениц.   Не  получив
немедленного ответа, раздраженный инспектор повторяет свой вопрос:
     - Кто нами управляет?
     -  Его  величество  Александр  Второй,  царь  всея  Руси,  - с  усилием
отчеканивает Маня, вся побледнев.
     Инспекторский  смотр  окончен.  Царский чиновник  встает  со  стула  и,
благосклонно кивнув головой,  направляется в соседний класс. За  ним следует
директриса.
     Тупча поднимает голову и говорит:
     - Душенька моя, поди ко мне...
     Маня подходит к учительнице;  Тупча,  не говоря  ни слова,  целует ее в
лоб.  Весь  класс сразу оживляется,  а польская  девочка, измученная нервным
напряжением, не выдерживает и заливается слезами.

     * * *

     -  Был инспектор! Был инспектор! - возбужденно сообщают школьницы своим
матерям и няням, ожидающим  их  у  выхода. Закутанные, сразу потолстевшие от
тяжелых  шуб  девочки  в  сопровождении  взрослых   расходятся  группами  по
тротуару, запорошенному  первым снегом.  Разговор ведется вполголоса: каждый
бесцельно гуляющий прохожий, каждый глазеющий на витрину  в  магазине  может
оказаться осведомителем полиции.
     Эля оживленно рассказывает тетке Михаловской -  тете Люце, пришедшей за
племянницами, о том, что произошло сегодня в пансионе:
     -  Хорнберг спрашивал Маню... Она отвечала  очень  хорошо...  Потом она
расплакалась... Кажется, инспектор не сделал замечаний ни в одном классе...
     Говорливая Эля болтает то шепотом, то громко. Маня молча шагает рядом с
тетей. Прошло уже несколько часов со времени ее допроса,  но девочка все еще
взволнованна.  Ей   ненавистны   этот   внезапный  панический   страх,   эти
унизительные вызовы, когда приходится только лгать и лгать...
     После  сегодняшнего посещения  инспектора Маня как-то  особенно  тяжело
чувствует всю грустную сторону  своего  существования. Не вспоминается ли ей
время,  когда она  была ребенком, без  горя,  без тревог?  Несчастья одно за
другим обрушились на  семью  Склодовских,  и  последние четыре года казались
Мане каким-то тяжелым сном.
     За  эти  годы  ее  мать  побывала вместе  с Зосей  в  Ницце. Тогда Мане
сказали, что  "мама после  лечения  вернется  совсем  здоровой".  Спустя год
ребенок  вновь  увидел  свою  мать, но  едва мог  узнать  ее в  постаревшей,
обреченной женщине...
     День  возвращения после летних  каникул 1873 года оказался драматичным.
Приехав  со всем семейством  на  Новолипскую  улицу  к началу  гимназических
занятий, Склодовский нашел  у  себя на письменном столе казенный  пакет:  по
распоряжению властей  он  лишился  места  субинспектора,  а  значит казенной
квартиры и  дополнительного  жалованья. Это опала. Директор  гимназии Иванов