Подействовало  ли  тут большое  влияние  старика Склодовского,  или  же
здравый смысл самой Мари воспротивился бесплодной суете? Вероятнее, что сама
девушка  очень  скоро  увидела, насколько эти безобидные развлечения  мешают
спокойному  труду.  Она  отходит в  сторону... Не  для того приехала  она во
Францию, чтобы участвовать в живых картинах, а каждая минута, не посвященная
учению, - потерянное время.
     Легко  и  весело  живется  на  Немецкой улице,  но  для  Мари  там  нет
возможности  сосредоточиться.  Она  не  может запретить Казимежу  играть  на
пианино, принимать  своих  друзей или  врываться  к  ней, когда  она  решает
сложные  уравнения; не  может препятствовать вторжению  пациентов в квартиру
молодых  врачей. Ночью ее внезапно  будят звонки и шаги людей, присланных за
Броней по случаю родов у жены какого-нибудь мясника.
     А  самый  главный  недостаток  пребывания  здесь -  целый  час езды  до
Сорбонны. Да и оплачивать два омнибуса становится в конце концов накладно.
     Семейный совет  решает, что  Мари  поселится в  Латинском  квартале  по
соседству   с   университетом,   лабораториями   и   библиотеками.  Длусские
уговаривают Мари взять у них несколько франков  на переселение. На следующий
же день с  утра Маня выступает в поход  и  бродит по мансардам,  где сдаются
комнаты.
     Не  без  сожаления  расстается  Мари   с  квартирой,  затерянной  среди
прозаического  пейзажа  в  квартале  боен,  но  полной  дружеского  участия,
хорошего настроения и мужества. Между Мари и Казимежом Длусским установились
братские отношения и  остались  такими  на всю жизнь. Отношения между Мари и
Броней  уже с давних пор  развертываются  прекрасной  повестью:  повестью  о
преданности, самопожертвовании и взаимопомощи.
     Несмотря на свою беременность,  Броня помогает младшей сестре упаковать
ее жалкие пожитки и уложить на ручную тележку. Пользуясь  еще раз знаменитым
омнибусом  и   пересаживаясь  с  империала  на  империал,  Казимеж  и  Броня
торжественно сопровождают "нашу девочку" до ее студенческой квартиры.


        ¶СОРОК РУБЛЕЙ В МЕСЯЦ§

     Да,  жизнь  Мари была  до этих пор еще не очень  отчужденной  и убогой.
Теперь Мари все глубже уходит в одиночество. В  гуще людей она глядит на них
так  же,  как  на  окружающие  стены,  и  разговоры  почти не  нарушают того
молчания,  каким окутала  она свою теперешнюю  жизнь. Больше трех  лет будут
посвящены только  учению. Это жизнь,  согласная с ее мечтой, жизнь  суровая,
как у  подвижников-монахов  и  миссионеров.  Да и сам образ жизни отличается
монашескою  простотой.  По  доброй воле отказавшись  от  квартиры и стола  у
Длусских,  Мари теперь сама  контролирует свои  расходы.  А весь ее месячный
бюджет, считая  собственные  сбережения  и  небольшие дотации, получаемые от
отца, - сорок рублей.
     Каким образом женщине, да еще иностранке, прилично  прожить в 1892 году
в Париже на сорок рублей  в месяц  - три франка на  день, оплачивая комнату,
еду, одежду, тетради,  книги, лекции  в университете? Вот  задача на быстрое
решение!  Но не бывало случая, чтобы Мари не  находила  решения какой-нибудь
задачи.
     Мари - своему брату Юзефу, 17 марта 1893 года:

     Ты, несомненно, знаешь от папы, что  я  решила поселиться ближе к месту
моих  занятий;  по  разным  соображениям  это  стало  необходимым  для меня,
особенно в текущем семестре.  Теперь мое намерение осуществилось,  и  я пишу
тебе в моем новом  обиталище:  улица  Фляттер, 3.  Оно состоит  из небольшой
комнатки, очень недорогой и вполне приличной; через пятнадцать минут я уже в
лаборатории,  а через  двадцать - в Сорбонне. Само собой разумеется, что без
помощи Длусских я не устроилась бы так удачно.
     Работаю в тысячу раз  больше, чем во время моего пребывания на Немецкой
улице. Там бесконечно мешал мне мой  милый  зять.  Когда  я  была  дома,  он
совершенно не терпел,  чтобы я  занималась чем-нибудь другим, кроме приятной
болтовни с ним.  Мне приходилось из-за  этого вести войну против него. Через
несколько  дней он  и Броня  соскучились по мне  и  зашли навестить меня.  Я
угостила их  холостяцким чаем, а после  мы сошли  вниз повидать супругов С.,
живущих в этом же доме.

     Мари  не  единственная студентка,  располагающая лишь  ста  франками  в
месяц:  большинство польских  подруг такие  же бедняки, как и она. Некоторые
живут по трое и четверо в одной квартирке и  сообща столуются. Другие  живут
одиночками и  тратят несколько часов в день на хозяйство, кухню,  штопку, но
благодаря  своей изобретательности едят сытно,  живут  в  тепле  и одеваются
более или менее изящно.
     Однако Мари слишком дорожила своим спокойствием, чтобы жить с подругами
в  одной квартире, слишком  увлекалась работой, чтобы заботиться о комфорте.
Да если бы и захотела, то оказалась  бы для этого негодной: с семнадцати лет
она служила  у  чужих  людей  и,  отдавая семь-восемь  часов в  день урокам,
совершенно  не имела  времени  стать хозяйкой. То, что Броня  усвоила,  ведя
хозяйство  в  отцовском  доме,  было  неведомо Мари.  И в  польской  колонии
проходит слух, что "панна Склодовска не знает даже, из чего варится бульон".
     Она не  знала этого и  не хотела  знать.  Зачем  тратить  целое утро на
раскрытие тайн кулинарии, если за это  время можно усвоить несколько страниц