трепет. Если бы полиция накрыла их, всем грозило бы тюремное заключение.
     Сорок лет спустя Мария Кюри писала:

     Я живо  помню теплую атмосферу  умственного  и  общественного братства,
которая тогда царила между нами. Возможности для наших действий были скудны,
а  потому  и  наши  достижения  не  могли быть значительными; но  все  же  я
продолжаю верить в идеи, руководившие в то время нами, что лишь они способны
привести к  настоящему прогрессу общества. Не усовершенствовав  человеческую
личность,  нельзя построить лучший  мир.  С этой целью каждый из нас  обязан
работать над собой, над совершенствованием  своей личности, возлагая на себя
определенную часть ответственности за жизнь человечества; наш  личный долг -
помогать тем, кому мы можем быть наиболее полезны.

     "Вольный университет"  не ограничивался только  пополнением образования
девушек  и   юношей,  окончивших   гимназию.   Сами   слушатели   становятся
наставниками. Пьясецкая уговаривает Маню давать уроки бедным  женщинам. Маня
берет на себя работниц  швейной  мастерской, читает им  книги  и  постепенно
составляет для них библиотеку на польском языке.
     Можно себе представить увлечение  этой  семнадцатилетней девушки  своей
работой!  Ее  детство  протекало  среди  чудесных,  обожествляемых  вещей  -
физических приборов  отца,  и он еще до  "моды"  на точные науки привил Мане
свою научную пытливость. Но прежний детский мир уже не удовлетворяет кипучую
натуру девушки.  Маня мечтает  не только  о  математике и химии. Она мечтает
изменить  современный  общественный порядок. Она стремится просветить народ.
По  своим передовым идеям, по благородству души  Маня - социалистка в полном
смысле  слова. Однако  она  не  примыкает  к  варшавской  группе  студентов-
социалистов.
     Маня еще не понимает, что ей необходимо разобраться в своих мечтаниях и
на  чем-нибудь  остановиться.  Пока  же  с  одинаковой  восторженностью  она
отдается  и  национальным  чувствам,   и   гуманистическим  идеям.  И  своим
умственным запросам.
     Несмотря на влияние новых учений, несмотря  на бурную деятельность, она
по-прежнему очаровательна.  Хорошее,  строго выдержанное  воспитание, пример
целомудренной  семьи охраняли ее  юность и  не  давали впадать  в крайности.
Восторженность и даже страстность  всегда сочетались  в  ней с изяществом, с
каким-то сдержанным достоинством.  Ни на одну минуту  мы  не заметим  у  нее
революционной   позы   или  подчеркнуто   разнузданных  манер.   Самобытная,
независимая,  Маня никогда не скажет жаргонного словца. Ей никогда не придет
в голову закурить даже маленькую сигаретку.
     Если  между  часами репетиторства, занятиями с работницами мастерских и
тайными лекциями по  анатомии  у Мани бывает свободное время,  она  уходит к
себе в комнату,  где что-то  читает, что-то  пишет. Ушло то время, когда она
глотала пустые нелепые романы. Теперь она читает Гончарова, Достоевского или
"Эмансипаток" Болеслава Пруса, где встречаются портреты молодых полек, таких
же, как она,  и  так же  стремящихся к  умственной культуре.  Ее  тетрадка с
записями  для себя  хорошо  отражает  духовную жизнь юной девушки, жадной до
всего и стоящей  на распутье  своих разносторонних дарований: десять страниц
тщательных рисунков  свинцовым  карандашом, иллюстрирующих басни  Лафонтена;
немецкие и  польские стихи; отрывки из книги Макса Нордау "Ложь условности";
стихотворения  Красинского, Словацкого и Гейне; три страницы  из ренановской
"Жизни Иисуса", начинающиеся словами: "Никто и никогда еще не ставил в своей
жизни  любовь к Человечеству так высоко над  суетными,  мирскими интересами,
как  делал  это  он (Иисус)..."; затем  выписки  из работ русских философов;
отрывок  из Луи  Блана; страничка  из  Брандеса;  снова рисунки  животных  и
цветов; опять Гейне; собственные переводы  Мани  на польский язык  из Мюссе,
Прюдома, Франсуа Коппе...
     Сколько  противоречий!  Все  дело  в  том,  что  эта  "эмансипированная
женщина", коротко обрезав свои чудесные белокурые волосы  в знак презрения к
кокетству,  все  же вздыхает  по любви и переписывает целиком прелестное, но
чуть слащавое стихотворение:

     А если б вздумал я признаться, что вас я пламенно люблю,
     Какой ответ мне дали б вы, брюнетка с синими глазами?

     Маня  скрывает  от  своих  подруг,  что ее пленяет и "Разбитая ваза", и
"Прощай,  Сюзон". Ей трудно признаться в  этом и самой себе. Строгое платье,
выражение лица, до странности ребячливое из-за коротко подстриженных кудрей,
делают Маню  похожей на  мальчика-подростка, который  бегает  по  собраниям,
слушает  доклады,  спорит,  выходит  из себя. Своим подругам она декламирует
стихотворения  Асныка,  вдохновленные  горячей любовью  к родине  и  ставшие
"Исповеданием веры" этой молодежи:

     Луч светлый Истины найдите,
     Ищите новых, неизведанных путей.
     Когда ж взор Человечества проникнет еще дальше,
     То и тогда откроется пред ним достаточно чудес.
     ...В каждой эпохе рождаются свои мечты
     И забываются вчерашние, как сон.
     Берите ж в руки светоч знания,
     Творите новое в созданиях веков