давать  уроки:  "Студент-медик  ищет место репетитора",  "Молодая  девушка с
аттестатом  дает  уроки  арифметики, геометрии и французского  за  умеренную
плату". Юные  Склодовские становятся  в ряды  сотен  интеллигентных  молодых
людей, которые бегают по Варшаве в поисках уроков.
     Неблагодарное  занятие!  В  шестнадцать с  половиной  лет  Маня  узнает
трудности и унижения, какие ожидают "репетиторшу". Длинные концы по городу и
в  дождь,  и  в  холод.  Капризные или  ленивые ученики. Родители  учеников,
заставляющие  ждать  на  сквозняке  в  передней  ("Пусть  панна  Склодовская
соблаговолит  подождать... через четверть часа моя дочь будет готова!")  или
просто  забывающие заплатить в конце месяца те несколько рублей, которые они
должны  и  на которые  так  рассчитывала  Маня, надеясь получить  их сегодня
утром!..
     Начинается зима. Жизнь на Новолипской серая,  и каждый новый день похож
на прошедший.

     В доме все по-прежнему, - пишет Маня. - Растения чувствуют себя хорошо,
азалии цветут. Лансе  спит на половичке.  Наша поденная  служанка  -  Гуся -
переделывает мое платье, которое я хочу отдать перекрасить: оно будет вполне
приличное и даже миленькое.
     Платье Брони уже готово и  вышло очень хорошо. Не  пишу  никому. У меня
очень мало времени, а еще меньше денег. Некая особа, узнавшая о нас от общих
знакомых,  явилась справиться, сколько мы берем за урок. Когда Броня сказала
ей, что пятьдесят копеек за час, дама убежала как ошпаренная!

     Была   ли    Маня   просто    барышней-бесприданницей,   энергичной   и
рассудительной, думавшей  только о том, как  бы  увеличить  количество своих
учеников? Нет!  Она мужественно вступила на трудный, хлопотный путь  частных
уроков, но только из  нужды. В  действительности  у  нее была  своя  тайная,
горячо  волнующая жизнь. Как и  все польки ее круга  в ту  эпоху,  Маня была
полна восторженных мечтаний. Как и все молодые люди, она жила одной мечтой -
патриотизмом. В их планах на будущее первенствующее  место занимало служение
Польше,  а  уж  потом  личное благополучие, любовь  и брак.  Один,  мечтая о
насильственной борьбе и о ее опасности, составлял  заговор. Другой стремился
к публицистической борьбе. Третий хотел служить религиозной идее,  поскольку
сам  католицизм  представлялся  средством,  силой,   которая   противостояла
православным угнетателям.
     Религия стала  для Мани  чуждой.  По  традиции  ради приличия  она  еще
придерживалась  религиозных обрядов,  но сама  вера,  поколебленная  смертью
матери, мало-помалу испарилась.  Испытав на себе сильное воздействие глубоко
религиозной матери, эти  шесть  или семь лет Маня жила  под влиянием  своего
отца, не  столько  католика, сколько неосознанного  вольнодумца.  От детской
религиозности  остались  в  ней лишь  смутные  духовные запросы,  стремление
преклоняться перед чем-то великим и возвышенным.
     Хотя  среди  ее   друзей  находились  революционеры  и  Маня  была  так
неосторожна, что давала им пользоваться  ее паспортом, сама она нисколько не
стремилась участвовать  в  покушениях,  бросать  бомбы в царскую  карету или
экипаж варшавского  губернатора.  В  той  среде  польской  интеллигенции,  к
которой принадлежала Маня, намечается вполне определенная тенденция оставить
"несбыточные мечтания". Довольно бесполезных  сожалений! Довольно случайных,
беспорядочных порывов к автономии! Сейчас важно одно:  работать, развивать в
Польше  умственную культуру,  поднимать  народное образование  в  противовес
царским властям, которые сознательно держали народ в духовной темноте.
     Философские учения данной эпохи  направили  это национальное умственное
движение по  особому пути. В  предшествующие годы позитивизм Огюста Конта  и
Герберта Спенсера внес новые основы в  мышление Европы. Одновременно  работы
Пастера, Дарвина и Клода  Бернара показали огромное значение точных  наук. В
Варшаве, как и везде, исчезает вкус  к  произведениям романтиков. Искусство,
вся   сфера  чувств  отходят   на   второй   план.  Юношество,   склонное  к
категорическим суждениям, сразу  поставило химию и биологию выше литературы,
а преклонение перед учеными пришло на смену преклонению перед писателями.
     Но  надо сказать,  что  если  эти новые  идеи развивались  в  свободных
странах  вполне открыто,  то  не так  обстояло дело  в  Польше,  где  каждое
проявление  свободной  мысли  считалось  подозрительным. Новые  теории  сюда
просачивались и разливались по тайным каналам.
     Вскоре после возвращения в  Варшаву  Маня Склодовская попадает  в среду
ярых поклонников позитивизма. Сильное влияние  оказывает на  нее учительница
женской гимназии Пьясецкая,  блондинка лет  двадцати шести -  двадцати семи,
худая и своеобразно некрасивая.
     Влюбившись в студента Норблинема, недавно изгнанного из университета за
политическую   неблагонадежность,   она   страстно  увлеклась   современными
доктринами.
     Маня первоначально отнеслась  к этому как-то недоверчиво и боязливо, но
вскоре прониклась смелыми идеями своей подруги. Ее  с сестрами Броней и Элей
и  их  подругой  Марией  Раковской  допускают  в  так   называемый  "Вольный
университет",  в  котором  читались курсы анатомии,  естественной  истории и
социологии.  Их вели профессора-добровольцы, помогавшие  молодежи  расширить
свое  образование. Эти  лекции  читались  тайком  или  у  Пьясецкой,  или  в
какой-нибудь другой частной квартире. Ученики  группами по  восемь -  десять
человек  собирались   вместе,  слушали  и  записывали  лекции,  обменивались
книгами, брошюрами, статьями.  При малейшем постороннем шуме они приходили в