Молодой Курчатов отнесся к этой идее с энтузиазмом, тем более что исследования 
А. Ф. Иоффе привлекли внимание физиков и электриков не только в Советском Союзе,
 
но и за рубежом.

Курчатову виделся не только практический, но и научный интерес явления 
электрического упрочнения в тонких слоях изоляторов. Он считал, что "многие 
физические и химические свойства веществ изменяются под действием огромных сил, 

соответствующих градиенту в 150 миллионов вольт на сантиметр. Достаточно 
сказать, что сила притяжения двух капелек ртути, отделенных тонким слоем 
изолятора, при таком градиенте превышает давление пороховых газов в самых 
мощных 
орудиях современной артиллерии".

Испытания образцов тонкослойной изоляции как будто подтверждали мнение о том, 
что слоистая изоляция выдерживает во много раз большие напряжения, чем сплошная,
 
и так как экспериментальные данные хорошо укладывались в готовую схему теории 
Иоффе, то возникавшим по ходу работы сомнениям никто не придавал должного 
значения.

Практика не подтвердила радужных надежд, а позже Анатолий Петрович Александров, 

новый сотрудник института, доказал, что в измерения вкрался источник ошибки, 
все 
увеличивавшейся с уменьшением толщины слоя. Это и приводило к тому, что приборы 

показывали величины, которых не было на самом деле.

Основным исполнителем этой работы был Курчатов ("Наряду со стеклами, - писал 
Иоффе, - Игорь Васильевич тщательно изучал механизм токов и электрического 
пробоя в смолах и в особенности в олифе, которая считалась перспективным 
материалом для новой высококачественной изоляции. Эти надежды обосновывались 
тем, что, устраняя ряд пороков, свойственных в то время измерениям пробивных 
напряжений, Курчатову удалось получить результаты, далеко превосходящие все, 
что 
было известно".)

На вопрос, как внешне отразилась неудача на Игоре Васильевиче, Марина 
Дмитриевна 
ответила:

- И в радости и в горести он был скуп на внешние проявления. Достигнет 
какого-то 
успеха, с улыбкой скажет: "Вот смотри, какой у тебя муж..." И больше о нем не 
вспомнит, занятый уже новыми мыслями. Так и при неудаче - быстро переходил к 
новым делам. Когда узнал, что свойства тонкослойной изоляции не подтвердились, 
жалел только, что "зря раззвонили", как он выразился, по белу свету. А сам уже 
задолго до этого думал насчет другой проблемы, которой занялся одновременно с 
исследованием изоляции.

Неудача не обескуражила Курчатова. Она лишь разожгла его самолюбие, удвоила 
взыскательность к методике исследований, на всю жизнь оставила в нем недоверие 
к 
скоропалительным результатам.

Было бы неверно утверждать, что работы Игоря Васильевича по пробою ничего не 
дали теории и практике. В опубликованных в 1928 году исследованиях Курчатова, 
Кобеко и Синельникова по механизму электрического пробоя твердых диэлектриков 
имеется большой материал, не потерявший ценности и до настоящего времени. Эти 
работы привели к созданию новых изоляционных материалов - стирола, эскапона и 
других.

После неудачи творческая активность Курчатова еще более возросла. Он вел и 
большую организаторскую работу, обеспечивая лабораторию необходимым 
оборудованием, добиваясь практического внедрения ее апробированных выводов. 
Характерно в этом отношении его письмо того времени жене из Москвы, куда он 
выезжал в командировку: "Я целые дни мечусь по разным концам города, устраиваю 
разные дела, их появилось очень много за последнее время... Дома бываю редко, 
все на заводах, или в трестах, или же на дому у разных ответственных инженеров".


В коллективе молодых физиков за организаторский талант Курчатова прозвали 
генералом. Как вспоминает академик А. И. Алиханов, один из сотрудников 
лаборатории, отдыхавший на Волге и чуть не опоздавший на работу из-за задержки 
с 
пароходом, по приезде пошутил: