За стенами института


В Ленинграде Курчатов поселился в квартире Синельниковых: в двух комнатах жили 
Кирилл и Марина, в третьей - маленькой - Игорь. В большой комнате стоял взятый 
напрокат рояль. Вечером здесь собиралась молодежь. Кирилл играл, гости пели. Их 

старший товарищ по науке, впоследствии известный ученый Я. И. Френкель неплохо 
играл на скрипке. Его концерты сопровождались беседами о музыке. Нередко 
возникали шумные споры о творчестве Маяковского, Есенина, Белого...

Спорили, конечно, и о науке. Марина с тревогой наблюдала, как распалялись 
спорщики.

- Так может думать о роли физики только безмозглый дурак! - безапелляционно 
говорил доведенный до кипения кто-нибудь из энтузиастов физики, которых здесь 
было большинство, собеседнику, неосторожно высказавшемуся в пользу химии.

Но резкие вспышки не влияли на взаимоотношения - они оставались теплыми и 
сердечными.

Курчатов с любопытством расспрашивал тех, кто где-то побывал, что-то видел 
новое. Анна Поройкова посещала лекторий культуры, и он просил ее делиться всем 
интересным, что она там услышит. Однажды она привела ему слова Дарвина: "Если 
бы 
мне пришлось вновь пережить свою жизнь, я установил бы для себя правило читать 
какое-то количество стихов и слушать какое-то количество музыки по крайней мере 

раз в неделю; быть может, путем такого упражнения мне удалось бы сохранить 
активность тех частей моего мозга, которые теперь атрофировались. Утрата этих 
вкусов равносильна утрате счастья и, может быть, вредно отражается на 
умственных 
способностях, а еще вероятнее - на нравственных качествах, так как ослабляет 
эмоциональную сторону нашей природы".

Слова эти произвели на Курчатова большое впечатление. Из дальнейшей его жизни 
известно, какое внимание даже в периоды самой сильной занятости уделял он 
музыке, театру, кино. Никак не хотел, выражаясь языком Дарвина, "...ослаблять 
эмоциональную сторону" своей природы.

Друзья примечали, что после каждой такой дружеской встречи Игорь все теплее 
говорит о сестре Кирилла Синельникова - Марине. 3 февраля 1927 года они 
объявили 
друзьям, что решили пожениться.

Для молодой семьи нужна была квартира. В доме, где жили Поройковы, на улице 
Красных зорь, как раз сдавалась комната. Иван Поройков представил Курчатова 
хозяйке.

- Рекомендую жидьца. Женатый, степенный человек.

Комната узкая и длинная, пол-окна закрыто стеной соседнего дома. Но жить можно. 

Хозяйка дала стол. Постелью служили ящики из-под яиц. Матрац набили стружками. 
Достали табуретки.

Новоселье и свадьбу отпраздновали шумно. Вместе с молодежью веселились А. Ф. 
Иоффе и С. Н. Усатый, нисколько не замечавшие скудость обстановки.

Игорь Васильевич и Марина Дмитриевна, оба любившие искусство, отметили начало 
семейной жизни посещениями оперного театра - слушали "Евгения Онегина" и 
"Пиковую даму".

В выходные дни они часто выезжали за город, в Токсово, в Разлив, куда Игоря 
Васильевича манили водные дали.

Летом они отправились к родителям Игоря, которые к тому времени переехали из 
Симферополя в Уфу.

Марина с большим волнением ждала этой встречи, так как знала, что мать Игоря не 

одобряла его выбора.

Но все обошлось благополучно. Мария Васильевна увидела в невестке союзницу, 
готовую, как и она сама, посвятить себя заботам об Игоре.