от нее письмо месяц назад и была рада узнать, что ее двухгодичный 
контракт закончился и она уехала домой. На ее место приехали двое совсем 
молоденьких филиппинок. Можете себе представить, мэм, Мадлен написала, что 
сердита на меня. Она считает, что я не попыталась ей помочь!
 Поверьте, я сделала все, что могла. Я написала Мадлен об этом, но так и не 
получила ответа.
 Не зная, что сказать, я смотрела на Марси, чувствуя стыд за свою страну и ее 
жителей.
 Наконец Марси нарушила молчание и сказала:
 – Вот, мэм, что случилось с моей подругой в вашей стране.
 Я видела, что Марси глубоко переживает происшедшее с Мадлен. Жалость охватила 
меня – как еще можно реагировать на такой рассказ? Чувствуя стыд за мужчин 
нашей страны, я не могла больше чувствовать свое превосходство над этой бедной 
девушкой, у которой хватило смелости попытаться спасти свою подругу, рискуя при 
этом не только своим местом, но, может, и свободой. Я зарылась лицом в подушку 
и, махнув рукой, отослала ее. Много дней я ходила под впечатлением от рассказа 
Марси и размышляла о том, почему же в нашей стране так тяжело живется как 
иностранцам, так и самим саудовцам.
 Сколько еще в Саудовской Аравии таких Мадлен, которым некуда обратиться, 
которых унижают и насилуют, которым отказывают в праве на то, чтобы 
распоряжаться собственной жизнью? Да и на Филиппинах, решила я, мужчины не 
лучше, чем у нас, в Саудовской Аравии, потому что из соображений выгоды и 
личного спокойствия отмахиваются от того факта, что гражданок их страны 
используют в качестве сексуальных рабынь.
 Прошло некоторое время, и я стала всем своим подругам рассказывать о судьбе 
Мадлен и ей подобных, чтобы пробудить в них сочувствие к прислуге, заставить 
увидеть в тех, кто обслуживает, людей, а не роботов, созданных для их удобства. 
Я не могла смириться с тем, что мужчины моей страны с пренебрежением относятся 
к любой женщине, какого бы происхождения она ни была. Я стала собирать факты, 
подтверждающие мое мнение.
 Так я узнала об индийской девушке Шакунтале, которую собственный отец продал в 
возрасте тринадцати лет за сумму в 600 саудовских риалов (170 долларов). Днем 
она работала, а по ночам ее заставляли удовлетворять сексуальные прихоти хозяев 
дома. Но Шакунтале было еще хуже, чем Мадлен, потому что она была куплена, и у 
нее не было Надежды когда-нибудь вернуться домой. Она была не более чем 
собственностью своих мучителей.
 Я с ужасом услышала, как одна мать со смехом рассказывала о том, в каком 
состоянии была ее служанка из Таиланда, после того как была изнасилована ее 
сыном. Она сказала, что ее сын нуждался в женщине, а поскольку саудовки 
недоступны, то ему пришлось воспользоваться тайкой. Этим женщинам все равно, с 
кем ложиться в постель, уверенно заявила она. Мальчики – короли в глазах своих 
матерей, и им позволяется все.
 Я не удержалась и спросила Али, зачем они с отцом три раза в год ездят в 
Таиланд и па Филиппины. Он нахмурился и сказал, что это не мое дело. Но я знала 
ответ, так как многие отцы и сыновья в моей стране знают дорогу в прекрасные, 
цветущие страны, в которых люди готовы продать своих женщин любой твари, 
согласной платить.
 Я обнаружила, что мало знаю о мужчинах и их сексуальных аппетитах. На 
поверхности виднеется лишь маленькая часть айсберга. За фасадом 
благопристойности творятся вещи, о которых мужчины предпочитают не говорить – 
они делают их.
 Впервые за свою жизнь я поняла, что перед представительницами нашего пола 
стоит неразрешимая проблема. Мечта о равенстве женщин не может осуществиться в 
полной мере, потому что мужчины во всем мире более всего озабочены тем, чтобы 
получать удовольствия, а это они предпочитают делать за наш счет. Мы, женщины, 
не более чем вассалы, а стены наших тюрем исключают всякую возможность 
разрушить их. Болезнь, которой болен мир, заложена в самой сперме мужчин, 
смертельная, неизлечимая болезнь, жертвой которой всегда является женщина.
 Собственность на мое тело вскоре должна была перейти из рук моего отца в руки 
незнакомца, которого мне придется называть своим мужем, так как отец сказал мне,
 что я выйду замуж через три месяца после того, как мне исполнится шестнадцать. 
Я уже чувствовала, как меня опутывают цепи ненавистных обычаев; мне оставалось 
наслаждаться подобием свободы еще шесть месяцев. Я ждала своей судьбы с 
чувством безысходности, словно бабочка, попавшая в паутину, сплетенную пауком, 
которого она никогда не видела.




 ХУДА


 Было десять часов вечера 12 января 1972 года, когда мы с сестрами, все 
девятеро, слушали, как наша старая рабыня – суданка Худа, предсказывает будущее 
одной из пас, Саре. Со времени своего драматического замужества и 
последовавшего за ним развода, Сара увлеклась астрологией и была уверена, что 
именно Луна и звезды оказали такое сильное влияние на ее жизнь. Худа, которая с 
самого детства рассказывала нам о черной магии, была польщена, что оказалась в 
центре внимания всей нашей семьи, изнывавшей от скуки.
 Все мы знали, что в 1899 году, когда Худе было восемь лет, мать, занятая 
сбором ямса для скудного ужина, оставила се без присмотра, и девочка была 
похищена работорговцем-арабом. Не было ребенка в нашей семье, которого Худа не 
развлекала бы рассказами о своем похищении.
 К нашему удовольствию, Худа всегда рассказывала о