пример. До Латуш-Тревилля английские фрегаты безнаказанно показывались в самом 
узком месте входа, чтобы обозревать французские корабли и судить о степени их 
готовности. Но теперь один корабль и один фрегат назначались поочередно из 
эскадры, чтобы крейсеровать вне рейда, и неприятельские фрегаты принуждены были 
держаться на приличной дистанции. Если неприятель высылал для разведки более 
значительные силы, то немедленно другой корабль и другой фрегат снимались с 
якоря, и вся эскадра готовилась поддержать их. Каждое утро Латуш-Тревилль 
взбирался на вершину мыса Сэпэ и, наблюдая оттуда движения неприятеля, 
сообразно им отдавал распоряжения. Эти частые вылазки, это беспрестанное 
ожидание битвы одушевляли французских моряков и вселяли в них энтузиазм и 
бодрость. Не раз случалось, что высланные таким образом вперед, отряды двух 
эскадр сближались на расстояние пушечного выстрела. Испытывая в подобных 
стычках качества своих кораблей и своих капитанов, Латуш-Тревилль принимал как 
драгоценный залог будущих успехов малейшую черту мужества и твердости. Порицая 
беспощадно самую легкую слабость, он умел оказывать неустрашимости такие 
почести, которые возвышают душу и внушают самую полную, самую безусловную 
самоотверженность. Так, например, за один щегольский и смелый маневр, плохо 
только поддержанный другими, он призвал на свой корабль "Буцентавр" капитана 
Перонна, командовавшего тогда кораблем "Интрепид" и, приняв его на шканцах, как 
принца крови, в присутствии офицеров и команды корабля официально благодарил. 

Такая воинственная деятельность не укрывалась от взоров Нельсона. "Г-н Латуш, - 
писал он друзьям своим, - совершенно готов выйти в море, и судя по тому, как 
маневрируют его корабли, надо полагать, что они содержатся в порядке; но ведь я 
тоже командую такой эскадрой, какой я сам никогда не видывал, и, конечно, ни 
один адмирал не может сказать, что он в этом отношении счастливее меня. Г-н 
Латуш часто выходит на мыс Сэпэ, но пусть только подойдет он к траверзу 
Поркеролля (один из Гиерских островов), и тогда мы увидим, из какого леса у 
него корабли. До сих пор все его маневры не более как хвастливые выходки; 
однако я не сомневаюсь, что он такой человек, который, получив приказ, не 
задумается рискнуть с нами сразиться, чтобы его выполнить". 

В самом деле, по всему было видно, что Латуш-Тревилль в этом не задержится. В 
июле 1804 г. 2 французских фрегата, высланных на Гиерский рейд, чтобы выгнать 
оттуда несколько английских приватиров, заштилили и принуждены были бросить 
якорь у Поркеролльского форта. Нельсон узнал об этом и решил немедленно 
атаковать их. Остров Поркеролль, прикрывающий часть Гиерского рейда, можно 
обойти с обеих сторон, и потому Нельсон, отделив к западу 2 фрегата и 1 корабль,
 чтобы отрезать французским судам ретираду, с остальной частью эскадры пошел к 
малому проходу. Адмирал Латуш немедленно принял свои меры. За 14 минут его 8 
кораблей снялись с якоря и двинулись к неприятелю. У Нельсона оставалось тогда 
только 5 кораблей, и он, поспешив отозвать корабль и фрегат, отделенные к 
восточному проходу, отретировался, но под малыми парусами, как отступающий лев, 
готовый ежеминутно вновь броситься на охотника. Узнав через несколько дней из 
французских журналов, что Латуш-Тревилль хвалился, будто преследовал его до 
самой ночи, Нельсон был раздражен до крайности. "Я храню это письмо Латуша, - 
писал он друзьям своим, - и клянусь Богом, при первой встрече я заставлю его 
раскаяться". Такое грубое самохвальство нравилось толпе и много содействовало 
популярности Нельсона; но, в свою очередь, история отметит его в своих 
страницах для того только, чтобы изъявить сожаление, что подобные мелочи могли 
трогать такую великую душу, что столько малодушия могло совместиться с такой 
огромной славой. 

Между тем минул целый год, а французская эскадра все еще не выходила из Тулона. 
"Корабли эти, - писал Нельсон, - непременно должны в скором времени выйти в 
море. Каково будет их назначение? Ирландия ли, Левант ли?.." Взволнованный ум 
его беспрестанно останавливался то на одном, то на другом предположении. Порой 
он не сомневался более, что французская эскадра выйдет из Средиземного моря; но,
 пройдя Гибралтарский пролив, действительно ли она направится к Ирландии? Не 
скорее ли она с своими 7000 десантного войска пойдет к Антильским островам, 
чтобы там, с помощью гарнизонов Мартиники и Гвадалупы, овладеть английскими 
колониями? Нельсон, обдумывая возможность подобного предприятия, давал себе 
обещание последовать за французами и в океан. "Если нужно, я буду преследовать 
их до самой Индии", - писал он мальтийскому губернатору. Едва он остановился на 
этом, как получил новые известия, и мысли его приняли иное направление. Другая 
французская эскадра, возвращаясь от Сан-Доминго, укрылась в Ферроль, где и 
держалась в блокаде контр-адмиралом Кокреном. Предположив, что этой эскадре 
назначено соединиться с тулонской, Нельсон заранее воображал себе Морею и 
Египет во власти французов и обдумывал позицию, которая позволила бы ему 
уничтожить обе эскадры отдельно, прежде, чем они успеют соединиться. Но что еще 
более его тревожило, так это присутствие 21 корабля в Бресте и 5 в Рошфоре. Он 
помнил, как адмирал Брюи в 1799 г. освободил от блокады Кадикс и Картахену и 
собрал в Средиземном море 40 линейных кораблей. Лорд Корнваллис при наступлении 
зимы часто был принужден укрываться в Портсмуте, и предприимчивый адмирал мог 
бы, обманув его бдительность, выйти из Бреста и соединиться с рошфорским и 
феррольским отрядами прежде, чем известие о его выходе дошло бы до Спитгеда. 
Узнав о назначении адмирала Гантома командующим Брестской эскадрой, Нельсон не 
сомневался уже, что этот выбор ясно показывает намерение первого консула 
двинуть свой флот в Средиземное море, знанием которого так славился Гантом. 
"Притом, - говорил он, - это единственная страна, в которой Бонапарту остается