искать средств усилиться, и следовательно, там, по всей вероятности, нужно ему 
противопоставить большие армии и большие флоты". Среди таких недоумений Нельсон 
сохранял, однако, прежнюю смелость и прежнюю уверенность в свое счастье. 
Несмотря на то, что его эскадра была уже слабее, чем эскадра Латуш-Тревилля, 
несмотря на то, что он ежеминутно мог ожидать присоединения новых подкреплений 
к тулонскому флоту, он не страшился ослабить свою эскадру, держа постоянно в 
Неапольском заливе один линейный корабль, готовый немедленно перевезти 
королевскую фамилию в Палермо, если бы французские войска вновь перешли границу 
королевства. 

В то время Франция возложила императорскую корону на голову человека, спасшего 
ее от интервенции и анархии. Подготовка вторжения в Англию ожила с новой силой. 
Тулонский флот увеличился до 10 линейных кораблей. Латуш-Тревилль должен был 
вести его к Кадиксу, взять там еще один линейный корабль, "Эгль", освободить из 
блокады 5 рошфорских кораблей, и составив таким образом эскадру в 16 кораблей, 
показаться в Канале, между тем как Гантом будет удерживать Корнваллиса перед 
Брестом. Англичане имели на Доунском рейде не более 7 или 8 кораблей, а эскадра,
 блокировавшая Тексель, не могла бы оставить это крейсерство, не очистив дорогу 
голландским 5 кораблям и 4 фрегатам, готовившимся сопровождать конвой в 80 
судов. Из всех преобразований, каким подвергался первоначальный план императора,
 конечно, последнее было самым удачным. Оно давало двойную выгоду: во-первых, 
не приходилось посылать флот, отвыкший от моря, в зимнее время; во-вторых, в 
Канале собиралась не огромная эскадра, а только легкая, подвижная сила, которой 
не так было опасно разрозниться или быть задержанной медленностью движений. 

Все, казалось, предвещало успех этому предприятию, как вдруг смерть адмирала 
Латуша заставила императора отложить его выполнение. Латуш-Тревилль скончался 
20 августа 1804 г. на корабле "Буцентавр". Лучшего офицера французского флота 
заменили временно молодым начальником, сформировавшимся в кампанию 1795 г. в 
школе адмирала Мартена - контр-адмиралом Дюмануаром, имевшим тогда только 34 
года от роду. К счастью, дух Латуш-Тревилля одушевлял еще его эскадру, и 
благодаря этому влиянию, Дюмануар мог еще продолжать дело своего 
предшественника. Однако Наполеон желал для такого важного поста более надежной 
и твердой руки. Адмирал Декре указал ему на вице-адмирала Вилльнёва, 
отличившегося вместе с генералом Вобуа блестящей защитой Мальты. Правда, этому 
выбору могло бы помешать печальное воспоминание об Абукире, но Наполеон смотрел 
на это дело с более благоприятной точки зрения. Его не столько поражало 
бездействие арьергарда, сколько успех ретирады. Он одобрил Вилльнёва в том, что 
тот спас таким образом единственные уцелевшие от истребления корабли и на этом 
основании считал Вилльнёва офицером более искусным, а в особенности, более 
счастливым, нежели его товарищи. И действительно, кажется, что выбор Вилльнёва 
выражал со стороны императора скорее надежду на мнимое счастье этого адмирала, 
чем доверие к его воинским доблестям{62}. Вилльнёв, которому было тогда не 
более 42 лет, действительно, обладал многими превосходными качествами, но не 
такими, каких требовало вверенное ему дело. Он был лично храбр, сведущ в своем 
деле, способен во всех отношениях принести честь такому флоту, который, подобно 
английскому, имел бы одно назначение - сражаться; но его меланхолический 
темперамент, его нерешительность и пессимизм плохо соответствовали честолюбивым 
замыслам Императора{63}. 

Когда 6 ноября 1804 г. Вилльнёв поднял свой флаг на корабле "Буцентавр" - в 
Тулоне готовилась торжественная церемония. Город принимал тело Латуш-Тревилля. 
Офицеры эскадры изъявили желание, чтобы этот драгоценный прах схоронили на том 
самом месте, откуда их любимый начальник в последний раз видел удаляющиеся 
неприятельские корабли. На вершине мыса Сэпэ они поставили ему памятник. Тело 
Латуша было туда перенесено, и Вилльнёв, среди глубоко тронутой и печальной 
толпы, произнес над гробницей следующие трогательные слова: "С этой высоты, 
господствующей над городом и над нашим флотом, дух Латуш-Тревилля будет 
воодушевлять наши предприятия. Да будет он всегда присутствовать между нами! 
Обращая взоры на его гробницу, почерпнем в этом зрелище то неутомимое усердие, 
то мужество, одновременно благоразумное и неустрашимое, ту любовь к славе и к 
отчизне, которые, будучи предметом нашего уважения, должны быть в то же время 
постоянной целью всех наших стремлений. Сослуживцы мои! Эти качества будут у 
меня беспрестанно в памяти; преемник Латуш-Тревилля вам это обещает. Обещайте 
ему, что и он может надеяться приобрести от вас то же доверие и ту же 
привязанность"{64}. 

VIII. Адмирал Вилльнёв. Первый выход французского флота 18 января 1805 года 

Испания, тайно снабжавшая Наполеона ежегодным денежным вспомоществованием в 48 
миллионов франков, еще не принимала открыто участия в этой войне; но вскоре 
после смерти Латуш-Тревилля жадный, насильственный поступок англичан принудил 
ее оставить свое нейтральное положение, столь необходимое при ее слабости и 
агрессивной политике французов. 5 октября 1804 г. 4 испанских фрегата, везшие 
значительные суммы, были остановлены перед Кадиксом отрядом капитана Мура. 
Атакованный отрядом адмирал Бустименте мужественно защищался; но через 9 минут 
после начала сражения фрегат "Мерседес" взорвался, и борьба сделалась еще более 
неравной. Фрегаты: "Медея", под флагом Бустименте, "Клара" и "Фама" должны были,
 наконец, один за другим спустить флаги перед срезанным кораблем 
"Индэфэтигебль" и фрегатами "Медуза", "Амфион" и "Ляйвели". Испания отвечала на