на мели. При таких обстоятельствах излишние требования были неуместны. Нельсон 
сам поспешил вслед за генералом Линдгольмом на корабль "Лондон" и упросил 
адмирала Паркера подписать перемирие на 24 часа, чтобы в течение этого времени 
успеть стащить ставшие на мель корабли, и тогда уже приступить к более 
серьезным переговорам. 

IV. Заключение перемирия между английским флотом и Данией 9 апреля 1801 года 

Несмотря на утомление, англичане в течение этого неожиданного перемирия не 
теряли ни минуты времени. С помощью гребных судов отряда сэра Гайд-Паркера, они 
в продолжении ночи успели стащить с мели все свои суда, и отбуксировали призы 
за черту выстрелов неприятеля. Они увели даже корабль "Сьелланд", - приз, о 
котором можно бы еще поспорить. Комендант форта Трекронер позволил увести этот 
корабль из под выстрелов своих батарей, и за такую слабость коммодор Стеэн 
Билле вызвал его на дуэль. 

Этот день, проведенный англичанами в беспрерывной деятельности, был печальным 
днем для Копенгагена. Раненых перевозили в госпитали, и каждый с трепетом 
отыскивал между ними друга, мужа или отца. Женщины с плачем теснились на улицах 
или спешили за город, унося с собой своих детей. Одни оплакивали потери 
прошедшего дня, другие спешили избежать несчастий, которые готовил им будущий. 
Копенгаген не привык еще к ужасам войны, и никто из старожилов не слыхал до 
того дня грома неприятельских пушек. Но между тем народная гордость примешивала 
к общему горю какую-то благородную восторженность. Казалось, что эта потеря 
возвысила датчан в глазах Европы, и жители ободряли друг друга, поддерживая 
такое мнение. 

В тот же вечер Нельсон имел свидание с кронпринцем. Он съехал на берег в 
сопровождении капитанов Гарди и Фримантля; многочисленный конвой ожидал его на 
берегу и проводил до дворца. Таким образом он прошел сквозь густую и 
неприязненную толпу народа, собравшегося на его пути, и передал принцу 
предложения адмирала Паркера. Сэр Гайд-Паркер требовал, чтобы датчане, не медля,
 отложились от своих союзников, открыли свои порты английским кораблям и 
разоружили свою эскадру. Но эти гордые требования разбивались о твердость 
кронпринца. "Я мало надеюсь на успех этих переговоров, - писал на другой день 
Нельсон сэру Генри Аддингтону, первому министру Англии. - Нет сомнения, что в 
эту минуту Дания предпочла бы нашу дружбу всем другим союзам, если бы ее не 
удерживал страх перед Россией". Но в действительности, не столько опасность, 
сколько стыд перед подобной уступкой, был главным препятствием для заключения 
мира. Притом не только честь привязывала датчан к общему делу. Договариваться с 
Англией значило жертвовать правами своего флота, а кронпринц даже и в такой 
крайности не мог решиться на подобное унижение. "Дания не может допустить, - 
говорил он адмиралу, - чтобы останавливали ее военные суда, чтобы всякий мелкий 
крейсер удерживал целый датский флот, чтобы крейсер этот осматривал одно за 
другим суда целого конвоя и брал по своей прихоти те, которые ему покажутся 
подозрительными". 

После первого свидания принца датского и Нельсона, переговоры шли уже только о 
перемирии, которое дало бы возможность английской эскадре идти свободно против 
русских и шведов. Кронпринц передал в Государственный Совет требования 
английских адмиралов, а там нашелся противник настойчивее и искуснее самого 
принца. Граф Бернсторф оспаривал шаг за шагом у пылкого и нетерпеливого 
Нельсона. Последний писал ему: "Оставьте вашу министерскую хитрость и вспомните,
 что вы ведете переговоры с английскими адмиралами, которые пришли к вам с 
открытым сердцем". Графа Бернсторфа мало тронула эта грубая откровенность. Он 
хотел, чтобы шведы, флот которых уже был в море, и русские, все еще 
находившиеся в Ревеле, успели укрыть свои корабли на рейдах Карлскроны и 
Кронштадта. Он знал очень хорошо, что если Дания уступит требованиям победителя,
 то Нельсон немедля войдет в Балтику, разобьет разрозненных союзников и явится 
в Копенгаген с новыми требованиями. 

Переговоры тянулись, а между тем адмирал Паркер уничтожал свои призы, и вводил 
в Королевский фарватер бомбардирские суда. Датчане, со своей стороны, 
устраивали новые батареи и с твердостью ожидали возобновления военных действий. 
Только через пять дней после первого свидания Нельсона и принца условия 
перемирия были окончательно утверждены. 9 апреля они были ратифицированы 
кронпринцем и адмиралом Паркером. Во время переговоров датское правительство 
узнало о кончине императора Павла I и решилось согласиться на требования 
английских адмиралов, пока они еще не узнали об этом событии. Перемирие было 
заключено на 14 недель. В течение этого времени Дания обязывалась не разделять 
никаких мер, которые вздумали бы принять государства, составлявшие союз, 
обязывалась остановить свои приготовления и не давать своей эскадре никаких 
повелений для открытия военных действий. Английские суда имели полную свободу 
пройти Королевским фарватером в Балтийское море, и кроме того, могли запасаться 
провизией и водой, как в Копенгагене, так и по всем берегам Ютландии и Дании. 

Подписав перемирие, Нельсон стал опасаться того впечатления, которое оно могло 
произвести в Англии. Он сам чувствовал, что оно есть не что иное, как залог 
неполной победы, и однако во мнении моряков Балтийская экспедиция будет всегда 
одной из самых блестящих дел Нельсона. Один он мог выказать столько смелости и