спустил флаг, потеряв только своего капитана и имея четырех раненых, то 
французов нельзя упрекать в недостатке стойкости. Быть может, в английском 
флоте найдется немного дел, которые могли бы сравниться с обороной кораблей 
"Гильиом - Тель", "Ванжёр" и "Редутабль". Впрочем, к чести англичан, надо 
сказать, что если бы 7 марта эскадра адмирала Готама имела возможность подать 
помощь "Бервику", то этот корабль, конечно, не был бы оставлен на месте 
сражения, как были оставлены "Санзёр" и "Са-Ира". Чтобы поручиться за это, 
довольно вспомнить, какое сильное влияние имеют на английских судах более 
твердые постановления, привычка повиноваться адмиральским сигналам и страх 
общественного мнения, которому принесен был в жертву адмирал Бинг. Впрочем, 
адмирала Мартена нельзя считать виновником несчастных последствий этого дела. 
Он приказал выполнить единственный маневр, который мог спасти суда, 
находившиеся в опасности, и, вероятно, успел бы в этом, если бы флаг его был 
поднят не на фрегате, а на одном из кораблей. Тогда, вместо того, чтобы 
приказывать своим капитанам идти в дело, он мог бы вести их сам. Но предписание 
правительства было одобрено: перед вступлением в бой адмирал был обязан 
оставлять свой корабль и пересаживаться на один из фрегатов. Такое правило было 
установлено после того, как граф Де Грасс был взят в плен на корабле "Вилль де 
Пари" лордом Роднеем. Вот почему адмиралы Мартен и Вилларе Жойез, два 
храбрейшие офицера в целом французском флоте, пример которых мог бы увлечь всех 
капитанов, осуждены были в одну и ту же эпоху, один у Генуа, другой у острова 
Груа, оставаться немощными зрителями вялости и дурных маневров своих кораблей. 

После сражения 14 марта обе эскадры были одинаково ослаблены. Английская 
эскадра увеличилась одним кораблем, потому что "Са-Ира" никак не могли 
исправить, да и "Санзёр" впоследствии, у мыса Сан-Винцента, был взят обратно 
адмиралом Ришери. В свою очередь, англичане потеряли "Бервик", взятый 
французами, и "Иллюстриус", разбившийся после понесенных им повреждений; так 
что это сражение нельзя было назвать бедственным для французов; но оставление 
двух кораблей в виду неприятеля, почти равносильного, было одним из тех 
происшествий, которые имеют моральное влияние на целую войну. Нельсон, с 
быстротой взгляда и верностью соображения свойственными человеку, 
предназначенному к великим делам, понял, что эскадра, решающаяся на такую 
жертву, должна быть эскадрой нравственно расстроенной, полупобежденной, и что, 
следовательно, надобно поспешить ее преследовать. С этой мыслью он поехал к 
адмиралу Готаму и просил его оставить поврежденные суда под прикрытием 
нескольких фрегатов, а с остальными 11 кораблями спешить в погоню за 
неприятелем. "Но он, более спокойный, - писал Нельсон к жене своей, - сказал 
мне: "Мы должны быть довольны; для нас это был очень хороший день!.. Что 
касается меня, то я не могу быть того же мнения. Если бы из одиннадцати бегущих 
кораблей мы взяли десять и упустили один, имея возможность взять его, я не 
назвал бы таки дня хорошим днем. В свою очередь, я хотел бы быть адмиралом и 
командовать английским флотом: я вскоре достиг бы больших результатов, или 
потерпел бы большие несчастья. Мой характер не может выносить полумер. Конечно, 
если бы 14 марта я командовал английской эскадрой, то весь неприятельский флот 
украсил бы собой мою победу или сам я попал бы в самое затруднительное 
положение". 

VII. Сражение 13 июля 1795 года на высоте Гиерских островов 

Несмотря на неудачу первой попытки, французское правительство не отказывалось 
посылать подкрепления Средиземской эскадре. 22 февраля 1795 г. контр-адмирал 
Реноден, известный уже по сражению корабля "Ванжёр", вышел из Бреста с 6 
кораблями и 3 фрегатами и 4 апреля привел в Тулон это подкрепление, тем более 
необходимое, что на эскадре вице-адмирала Мартена начали выказываться самые 
явные признаки неповиновения. В свою очередь эскадра адмирала Готама была 
усилена на параллели Минорки 9 кораблями, приведенными к ней контр-адмиралом 
Манном. Тогда, имея под своим началом 21 английский корабль и 2 неаполитанских, 
адмирал Готам возвратился в бухту Сан-Фиоренцо. До его сведения еще не дошло, 
что адмирал Мартен опять вышел в море и крейсерует у Генуэзского залива. Мартен 
встретил корабль "Агамемнон", посланный адмиралом Готамом к главнокомандующему 
австрийской армией, и, надеясь взять его так же, как некогда взял "Бервик", 
гнался за ним почти до самого залива Сан-Фиоренцо, в котором находилась 
английская эскадра. Адмирал Готам мог сняться с якоря не прежде наступления 
ночи, и то при помощи легкого берегового ветра. Полагая, что французская 
эскадра, узнав о превосходстве неприятельских сил, поспешит удалиться к берегам 
Прованса, он пошел к Гиерским островам, и 12 июля узнал от нейтральных судов, 
что французский флот находится на близком от него расстоянии и спешит 
приблизиться к берегу. Ночью жестокий норд-вест причинил английским судам 
большие повреждения: на шести кораблях изорвало грот-марсели; и когда на другой 
день открылась французская эскадра, Готам хотел дать время своим кораблям 
оправиться, а потом уже атаковать неприятеля, и оттого упустил случай сразиться 
23 кораблями с 17, что, вероятно, кончилось бы совершенным уничтожением 
французской эскадры. Пользуясь ошибкой противника, адмирал Мартен поспешил 
сблизить свои корабли, и под всеми парусами пошел к Жуанскому заливу, до 
которого было ближе всего. Между тем, по мере приближения французской эскадры к 
берегу ветер постепенно стихал, а английский авангард быстро приближался при 
помощи ветра, еще дувшего в открытом море. 3 английских корабля атаковали 74- 
пушечный корабль "Альсид", замыкавший французскую линию, и, повредив ему 
рангоут, в несколько минут заставили его отстать от флота. Фрегат "Альсест",