Дыбенко и жена его Коллонтай



Украшен перрон красными и черными полотнищами. Примерзая губами к мундштукам, 
выбивает оркестр из латунных труб «Интернационал».

Чухнул паром в последний раз паровоз, замер бронепоезд, и в салон-вагоне, 
склепанном броневыми листами, плавно отворилась дверь.

Чернобородый гигант в бескозырке и бушлате ступил на платформу и, оглядывая 
встречающих, с удовольствием замедлил взгляд на бескозырке же Щуся.

Оркестр грянул напоследок под удар барабана и смолк. Оцепление с примкнутыми 
штыками замерло. Махно вольно подошел к гиганту, но ладонь к белой папахе 
поднес:

– Командующий повстанческой анархической армией свободной республики хлеборобов 
батько Махно!

– Командир Заднепровской железной пролетарской дивизией комдив Дыбенко!

– Прошу в штаб для встречи и ознакомления с обстановкой, товарищ Дыбенко.

– Да сейчас. Обстановку я уже понял. Зайдемте на минутку ко мне, товарищ Махно..
. ну, за встречу перед рабочим днем, – повел рукой на вагон.

В салоне Дыбенко треснул в перегородку:

– Саша! У нас гость!

Вышла стройная, в прическе и воротничке, странно сочетая что красивая и 
немолодая явно... культурная и норовистая барыня. Протянула руку:

– Александра Коллонтай, начальник культпросветотдела дивизии.

– Махно... Нестор Иванович. Командующий повстанческой армией!

Выпили, закусили, закурили. Для вежливости – о политике, о Деникине: 
присматривались. Расклад был прост: у красных мало сил – у анархистов нет 
промышленной базы, источника боеприпасов. Деникин – враг общий. Петлюра – 
сумеет вырезать коммунистов и москалей – примется за республику 
интернационалистов-анархистов. По пути – докуда?

Уже в своем штабе Махно вежливо велел:

– Товарищ Лепетченко, начальника культпросветотдела позови мне.

Вошла Галина, протянула руку.

– Моя жена.

Дыбенко весело округлил глаза, вспушил подкрученные усики над бородой:

– Я тебя понимаю, товарищ Махно, и очень одобряю ваше боевое сотрудничество!

Проведя инспекцию и утомившись (пили вровень), вечером в том же салон-вагоне, 
сидя двумя семейными революционными парами, подводили итоги.

– Я твои взгляды уважаю! Сам анархистом был. А сейчас – политический момент 
сменился. В общем, так. Выше комбрига я тебя сделать не могу – власти не имею. 
Но это – так, для вида, для формы. Если ты идешь под меня комбригом – все 
делаешь сам, как раньше, но прислушиваешься к общему руководству фронта. Мы 
твою самостоятельность не нарушаем. Ты бьешь Деникина – мы тебя снабжаем 
боеприпасами и вообще поддерживаем. Согласованность действий организовать можно.


– А дальше? – сумрачно спросил Махно.

– Дальше? – приблизился гигант, дыхнул спиртом на жилистого непьянеющего 
карлика, перешел на шепот: – Ох, Нестор, никто не знает, что дальше. Все под 
богом ходим, хоть верь в него, хоть нет. Дальше – победим Деникина, победим 
Петлюру, сядем выпьем и продолжим разговор.

– Договорились, Павел. Приказ пришлешь мне в штаб. – Встал Махно, звякнул 
шпорами, пожал Коллонтай мягкую душистую ручку. Дыбенко протянутую кисть Галины 
поцеловал.