– Какое прекрасное название!




8.



Жаркий июльский день, густая демонстрация – шинели, бушлаты, куртки – прет и 
катится по Невскому. Поспешно сделанные плакаты и транспаранты над головами – 
все больше красные: «Вся власть советам!», «Долой министров-капиталистов!», 
«Мир без аннексий и контрибуций!».

В составе толпы – идет колонна анархистов, все больше черная и матросская, и 
лозунги всё белым по черному: «С угнетенными – против угнетателей!», «Анархисты 
– за тружеников против власти!», «Анархия – мать народного порядка!»

Махно подчеркнуто спокойно движется между Аршиновым-Мариным и красивым матросом,
 отрастившим себе длинные волосы. Матрос ловит взгляды барышень с тротуара, и 
Махно косится ревниво.

Трещит сверху пулеметная очередь. Крики на тротуарах! Бешеное и беспокойное 
движение в рассеивающейся колонне.

– Вон с того чердака! – матрос сдергивает винтовку и бежит.

– Погодь, – Махно выхватывает наган и бежит за ним.

Парадная закрыта. В арку, во двор, озираясь, дверь черного хода, лестница, 
наверх. Дверь на чердак и отрывистый стук пулемета за ней.

– Раз... два... три! – вдвоем они выбивают дверь и влетают в полутьму. Два 
офицера лежат за пулеметом, поворачивают головы.

Бац-бац! – дважды хлопает наган Махно, и одна голова падает. Второго 
пристреливает матрос.

– А ты ничего, – говорит матрос.

– Это ты ничего, – лениво отвечает Махно.

– О! Гордый. Это мы любим. Перекурим, что ли?

Внизу курят, раскинувшись на лавочке, через плечо матроса перекинута набитая 
лента от пулемета.

– Федор Щусь, – представляется матрос. На ленте бескозырки блестит: «Гавриилъ».

– Нестор Махно.

– Ты сейчас куда?

– Домой.

– А где встал?

– В Гуляй-Поле.

– Это где ж тако хорошее поле?

– А в Новороссии.

– И что там?

– Вольную анархическую республику хлеборобов организовать будем. Заглядывай, 
если что, флотский.

– А что. Здесь порядок наведем... на Черном море братве поможем. А там и 
заглянуть можно.




Глава седьмая

Время счастливых надежд