10.



А вот и питерские рабочие пошли к царскому дворцу: просить зарплаты не ниже 
прожиточного минимума (напоминает?!). Дурак-царь съехал из столицы в загородную 
резиденцию, дурак-градоначальник организовал стрельбу по толпе с женщинами и 
детьми.

А вот и бравые казаки, опора трона, еще никем не обижаемые, полосуют шашками 
«бунтовщиков».

А вот хлопают револьверы эсеровских боевиков из подворотен, из толпы!




11.



А это Москва, а это в ней – Красная Пресня, и баррикады на Пресне. Револьверов 
мало, и винтовочек мало, и динамита мало, так ведь и власть нерешительна. 
Перевернутые трамваи, и трехдюймовки на улицах, и снежок на лицах убитых, и 
двадцатишестилетний Троцкий – первый партийный организатор первой русской 
революции.




12.



Взбунтовались матросы на полуразобранном в ремонте вспомогательном крейсере 
«Очаков», покидали в воду офицеров, позвали с берега уволенного с флота за 
исчезновение судовой кассы тридцатидевятилетнего лейтенанта Шмидта. Тоже 
обиженный!

Взбунтовались матросы на броненосце «Потемкин», покидали в воду офицеров, 
обстреляли одесский порт двенадцатидюймовым главным калибром (зачем?!).

Сытно кормят матроса – шестьсот пятьдесят граммов в день одного только мяса, да 
каши с приварками, да два фунта хлеба, да водки чарка к обеду, а чарка та – 
шесть унций, 170 грамм, стакан водки! Играет силушка в матросе, а веры ни во 
что уже нет, и социалистическая гниль расползается в трюмах.




13.



По Бессарабии гуляет с шайкой лысый здоровенный бандюган Гришка Котовский: 
грабит и жжет богатых.




14.



Встают ночами зарева над Малороссией, над Новороссией. Режут помещиков, 
пристреливают полицейских, взрывают судей и губернаторов.




15.



И выходит царский манифест о воле, и собирается первый в истории страны 
парламент, и сутками напролет мелют воду в ступе краснобаи Первой Думы.