дружбу ко  мне он докажет  потом;  что, не  подражая  обыкновенному приему--
уверять в своей преданности, писать об этом, он просто догадывается о моем к
нему  расположении по  симпатии, которую он сам чувствует ко мне. О поданном
мне  прошении  узнал  и  воспитатель  Кабуль-Шаха.  Он  сейчас  же  умертвил
Кабуль-Шаха и поспешил прийтико  мне, предлагая мне принять  его  к  себе на
службу. Я, находя, что  он  очень дурной человек, если  решился убить своего
повелителя, и, желая, чтобы он достойным образом был наказан за свое гнусное
злодеяние, отослал его к наследникам убитого им Кабуль-Шаха, чтобы они могли
убить злодея так же, как он убил их родственника.

     Потом я  собрал много войска и  сообщил амиру Хусайну, что  я собираюсь
идти войной на  Чете, и отправился для защиты пути через Дарью. Всего у меня
собралось  до  семи тысяч войска,  которое я  и разделил  на семь  частей. Я
послал  гонца к амиру Хусайну, и он,  присоединившись  ко  мне, расположился
вблизи  моего  стана.  Мои  шпионы  донесли  мне  о положении  дел в  войске
Ильяс-Ходжи следующее:  Ильяс-Ходжа  со  всем  своим  войском  остановился в
местности Бад. Правым и  левым флангом командуют в его войске Сангин-Богадур
и   Хаджи-бек,   а  сам   Ильяс-Ходжа  с   богадурами  находится  в  центре.
Кипчак-богадура  Ильяс-Ходжа выслал на разведку вперед. Я, в  свою  очередь,
послал на рекогносцировку: Альджай-ту, Шпр-Баграма, Пулат-буга, амира Пархат
и Малик-богадура, под общим начальством

     Кутлуш Саланчи Арлата. На фланге я назначил Саз  Буга и  Тимур-Ходжу, а
остальных богадуров оставил при себе. Амир  Хусайн перешел реку.  Я высказал
ему,  что,  по моему мнению,  следует нам обоим  с двух  сторон одновременно
напасть  на  войско Ильяс-Ходжи, но амир  Хусайн не согласился  со  мной: он
находил, что  не следует разделять свои силы надвое;  видя, что  убедить его
нет никакой возможности, я решился последовать его совету.

     Вскоре перед нами появилось войско Ильяс-Ходжи.

     Видя многочисленность войск неприятеля, я смутился и, следуя усвоенному
мною обычаю, загадал по Корану.  Мне  открылся стих: "Бог уже помогал вам во
многих  битвах". Я  получил уверенность в успехе, прочитав этот  стих. В это
время с обеих сторон передовые отряды  вступили в бой. Со стороны неприятеля
Хаджи-бек,  смяв Саланчи-богадура,  бросился  на  отряд амира  Хусайна и,  с
первого же  натиска, обратил  его воинов в  бегство:  войско  разбежалось  в
разные  стороны.  Я молился,  чтобы  Бог послал  побольше  твердости  в  бою
остальным моим начальникам и войскам. В это  время амир Шамсутдин,  со своим
отрядом, тоже направился в  сторону отряда амира Хусайна. Я, с находившимися
подле меня войсками, напал на амира Шамсутдина, смял его  и прогнал к отряду
Ильяс-Ходжи.  Удар  был  настолько  силен,  что  произвел  панику  в  войске
Ильяс-Ходжи. Амиру Хусайну я послал приказание, чтобы он скорей двигался  на
соединение  со  мной,  что неприятель  испуган  и  поэтому  следуеттеперь же
напасть  на него, так как расстроенного неприятеля легче победить и обратить
в  бегство.  Амир Хусайн без всякой уважительной причины  не исполнил  моего
распоряжения и  непришел, хотя я посылал за ним 10 раз.  Мне стало ясно, что
амир  Хусайн  изменил  мне.  Видя  это,  я  отступил  и остановился.  Войско
нериятеля было также  измучено,  и они  тоже отступили. В эту ночь я не имел
возможности  ни  на минуту слезть с  лошади. Амир Хусайн,  пропустив удобный
момент, когда надобность в  нем миновала, присоединился ко мне. Мы поставили
с четырех сторон сторожевые посты и под их прикрытием провели ночь спокойно.
Настало утро. После заклинаний "ядачи", находившихся  при войске неприятеля,
пошел  сильный дождь,  что нам крайне  повредило, затрудняя  наше  движение.
Несмотря, однако, на это неудобство,  я со своими богадурами начал сражение,
приказав  трубить  в трубы. Вскоре  нам  удалось  поймать и  убить  "ядачи",
накликавшего  дождь,  и дождь тотчас  же перестал. Я  с  войском бросился на
неприятеля  с такой  силой и стремительностью, что враг  не в состоянии  был
вынести натиск и войско Ильяс-Ходжи  разбежалось. Мои воины их преследовали,
а  я с двумя тысячами всадников остался на  месте и приказал играть  военной
музыке.

     Вдруг, совершенно нечаянно, на нас  напал амир Шамсутдин, который тогда
был главнокомандующим, с несметными полчищами войска. Я тотчас же послал ему
навстречу тысячу всадников. В этот день сражение продолжалось  без  перерыва
до  наступления  темноты. Тысяча  всадников,  посланных  мною,  все  погибли
вследствие  многочисленности  врагов.  Убедившись,  в  этом,  я  решил,  что
невозможно продолжать бой, и в эту же ночь выступил по  направлению к городу
Кеш. Вот  что  случилось с  нами из-за  того,  что  амир  Хусайн  не захотел
последовать моему совету -- напасть на  Ильяс-Ходжу сразу с двух сторон. Для
меня стало ясно, что двоевластие в военном деле крайне пагубно отражается на
успехе военных предприятий и потому немыслимо. Подтвердилась  поговорка, что
две  головы  рогатых баранов (кочкар)  нельзя  сварить в  одном  котле. Амир
Хусайн,  перейдя   Аму-Дарью  со  своими  родственниками   и  приближенными,
остановился на  берегу реки,  рассчитывая  бежать  в  Индустан,  если  враги
двинутся в его сторону. Амир Хусайн  и меня приглашал последовать за ним, но
я отказался и сказал, что рассчитываю предварительно собрать побольше войска
и тогда надеюсь с успехом напасть на войско Ильяс-Ходжи. Вскоре я собрал два
отряда. До моего сведения дошло, что военачальники  Чете с войском пришли  и
расположились в самаркандских горах. Поэтому я поспешил назначить три отряда