С облегченной армией, освободившись от излишних обозов, транспортов с ранеными 
и пленных, Багратион ускоренными маршами вышел к Бобруйску. Он снова 
почувствовал, что вражеские клещи несколько ослабели. Благодаря успешным 
кавалерийским делам Платова конница Латур-Мобура и войска вестфальского короля 
уже не проявляли в его тылу прежней прыти.

В Бобруйске князь Петр Иванович наконец получил и конкретное предписание 
пробиваться на соединение с 1-й армией через Могилев и Оршу. Не мешкая он 
направил в эту сторону 7-й пехотный корпус под командованием Раевского, а вслед 
за ним пустил 8-й корпус Бороздина и драгунские полки графа Сиверса.

Однако скоро выяснилось, что Могилев уже захвачен и крепко заперт войсками 
маршала Даву, стянувшего сюда все наличные силы и вознамерившегося любыми 
средствами воспрепятствовать прорыву 2-й русской армии, о котором он, судя по 
всему, был хорошо осведомлен.

Не доходя шести верст до города, у деревни Салтановка, Николай Николаевич 
Раевский наткнулся на спешно укрепленные позиции французов и с ходу начал бой, 
который все более ожесточался. Русские неистово наступали, французы стойко и 
яростно оборонялись.

Ахтырские гусары, среди которых находился Денис Давыдов, на этот раз наконец 
оказались при своем корпусе. Однако вводить в дело кавалерию Раевский покуда 
совершенно не мог из-за крайнего неудобства местности: ближние подступы к 
Салтановке прикрывало густое и цепкое мелколесье с топкими болотистыми низинами,
 к самой же деревне вела узкая, хорошо простреливаемая неприятелем плотина.

Оставив ахтырских гусар в лесу в резерве на случай перемены обстановки, 
Раевский продолжал действовать пехотой при поддержке пушек. Его лучшие полки в 
дружном натиске устремились вперед.

Ахтырский полк, выстроенный в боевые порядки уступами, поначалу находился в 
седлах. Потом через какое-то время эскадронам вышло дозволение спешиться и 
ослабить подпруги. Денис Давыдов, присев на замшелом, будто обметанном зеленым 
бархатом, пне, раскурил трубку, продолжая в тревожном ожидании прислушиваться к 
гремевшему неподалеку бою. Дело было, видимо, куда как жаркое. От глухой 
артиллерийской канонады, тяжело рушившейся с обеих сторон, стонала и дрожала 
под ногами земля и пугливо вскидывались чуткою листвою близстоящие осины. С 
резким сухим треском, будто где-то ломали сучья, рассыпалась по округе густая 
ружейная пальба. Затем она вдруг неожиданно примолкала, затихали и пушки. 
Сместа сражения доносился лишь раскатистый всплеск голосов и зловещий гул и 
скрежет сшибающегося железа. Противоборствующие стороны, должно быть, сходились 
в штыки.

И опять в который раз Денис Давыдов убеждался, что, пожалуй, самое 
изнурительное и тягостное на войне — это томиться ожиданием и тревогой в 
резерве, по соседству с горячим боем, чувствуя себя то ли забытым, то ли 
ненужным в тот напряженный до предела момент, когда решается судьба сражения и 
где-то совсем неподалеку от тебя из последних сил яростно бьются и умирают твои 
соотечественники.

Самого боя под Салтановкой Давыдов так и не увидит. Однако от приятелей своих 
пехотных офицеров дивизии И. Ф. Паскевича, бывших непосредственно в деле, он 
узнает, сколь кровопролитною и жестокою оказалась вэтот день схватка с 
французами. Узнает и о похожем на легенду славном подвиге командира 7-го 
корпуса своего сводного двоюродного брата Николая Николаевича Раевского. В 
тяжелейший момент атаки вдоль плотины, ведущей к Салтановке, когда наши 
гренадеры дрогнули и попятились от яростного ответного напора неприятеля, 
генерал, поставив рядом с собою своих сыновей — старшего 16-летнего Александра 
и младшего Николеньку, — сам пошел впереди наступающих порядков при знамени 
Смоленского полка. Самоотверженный порыв командира воодушевил солдат, и враг 
был опрокинут и сметен могучим штыковым ударом...

О подвиге генерала Раевского заговорит вся армия, а записавшийся в ополчение в 
чине поручика Жуковский воспоет его в своем патриотическом гимне «Певец во 
стане русских воинов»:

		Раевский, слава наших дней,
		Хвала! Перед рядами
		Он первый грудь против мечей
		С отважными сынами.

Впрочем, в этот день Давыдов все же побывает в так желаемой им сшибке с 
неприятелем. Это случится уже под вечер, когда Ахтырский полк, отосланный 
Раевским из резерва, выйдет глухой лесной дорогой к деревне Дашковка и здесь 
совершенно неожиданно столкнется с французскими драгунами из кавалерийского 
корпуса Груши, вздумавшими, должно быть, совершить какой-то обходной маневр.