послав его в Валахию командовать резервами. Известие о сем происшествии 
отозвалось болью в душе Дениса Давыдова.

Последующие события подтвердили недальновидность главнокомандующего и 
скоропалительность его решений.

Отряд генерал-майора Кульнева, при котором продолжал находиться Давыдов, был 
направлен к Шумле. Возглавить его теперь возжелал сам Каменский. Не 
позаботившись даже о предварительной рекогносцировке крепости ине узнав толком 
о наличии неприятельских сил в ней, главнокомандующий вознамерился взять Шумлу 
приступом с ходу. «Кровопролитный, плохосоображенный, предпринятый по 
инициативе Каменского штурм не удался», — свидетельствовал впоследствии историк.


Понесший ощутимый урон кульневский отряд вынужден был отойти от крепости, в 
которой, как оказалось, в эту пору находился сам великий визирь Куманец-ага с 
отборнейшим войском. Видя отход русских, он решил довершить их разгром. 11 июня 
под его водительством турки покинули крепость и в превосходных силах 
устремились на кульневский отряд. Генерал Каменский после неудачного штурма 
находился не в себе и действиями войск практически не руководил. Зато снова на 
высоте оказался Яков Петрович Кульнев. Поворотив отряд, он встретил турок 
ошеломляющим и страшным штыковым ударом. Неприятельские передовые таборы были 
опрокинуты и смяты.

12 июня османы, должно быть раздосадованные неудачною вылазкою, навалились на 
кульневский отряд еще более значительными силами. Сражение этого 
яростно-горячего дня останется памятным для Давыдова надолго.

Подстегнутые жесткой волей своего главнокомандующего и воодушевленные 
гортанными истерическими криками мулл и святых дервишей, турки бились не в 
пример упорней, чем накануне. Поначалу им удалось потеснить передовые порядки 
русских, а когда они сбили с позиции казачий полк Барабанщикова и захватили 
болгарскую деревню, прилепившуюся к склону близлежащей горы, положение для 
нашей стороны сделалось угрожающим. Это мгновенно понял Кульнев, самолично 
возглавивший пехотный отпор неприятелю с фронта, и срывающимся рокочущим 
голосом крикнул бывшему поблизости от него Давыдову:

— Денис Васильич, друг любезный, выручай. Ежели турки успеют взгромоздить на 
гору артиллерию, они все тылы наши возьмут под прицел. Коли диверсию им в сем 
намерении не учинить, худо будет. Потому бери под команду 2-й Уральский и 
сызнова завладей деревнею. Поспешай за-ради господа. Я на тебя, аки на самого 
себя надеюсь!..

Когда Давыдов с казаками-уральцами, обогнув с правой стороны гору, примчался к 
деревне, турки уже волочили на возвышение позади нее свои пушки. Однако 
изготовить их к стрельбе не успели. Спешив полк, Денис Давыдов повел казаков в 
атаку. Ловко карабкаясь по кручам, уральцы дружным огнем выбили турок из 
деревни. Их добычею стало несколько османских пушек, которые тут же были 
установлены и повернуты в сторону неприятеля. И орудия эти очень сгодились, 
когда, придя в себя, аскеры ислама замыслили снова отвоевать столь важную в 
ходе боя деревню. По склону горы, густо заалевшему багряными фесками, со 
свистом резанула по своим османская картечь. Плотно ударили и казачьи ружья. 
Понеся жестокий урон, турки опять откатились от деревни.

В это время, почувствовав твердую подпору со стороны Давыдова, усилил напор 
встречь неприятелю и Кульнев. Турки не выдержали и показали тыл.

После сражения Кульнев перед всем отрядом сердечно обнял и расцеловал своего 
друга и помощника:

— Сия виктория по праву тебе принадлежит, Денис Васильевич. Кабы не завладел ты 
деревнею да не грянул с казаками вовремя, неизвестно, как бы дело наше нынешнее 
обернулось. И за храбрость и за присутствие духа тебе — слава!

Бой этот проистекал на глазах главнокомандующего, и граф Каменский, надо отдать 
ему должное, по достоинству оценил заслуги и Кульнева и Давыдова. Для 
бедствующего в материальном отношении Якова Петровича он испросил денежной 
награды, и государь «всемилостивейше соизволил производить (выплату ему) в 
течение двенадцати лет по тысяче рублей ассигнациями ежегодно из 
государственного банка, о чем и последовал на имя министра финансов высочайший 
указ».

Давыдов же за подвиг свой, свершенный 12 июня, по представлению графа 
Каменского был удостоен ордена Святой Анны 2-го класса, алмазами украшенного, 
при высочайшем рескрипте с собственноручной подписью государя. Царь, давно и 
упорно обходивший поэта-острослова заслуженными наградами, на этот раз был 
вынужден уважить его мужество и храбрость и явить ему свою милость. И это для 
Дениса Давыдова, выдержавшего характер, явилось двойною победою.

В разгар дунайской кампании до него с великим опозданием дошло горестное