выбиты и из города.

Кульнев отправил в обратный путь лихого казачьего урядника с краткой победной 
депешей князю Багратиону: «Благодарение Богу, честь и слава российскому 
воинству на берегах Швеции. Я с войсками в Гриссельгаме. На море мне дорога 
открыта, и остаюсь здесь до получения ваших повелений».

От Гриссельгама до шведской столицы оставалось менее ста верст, или два конных 
перехода.

Однако наступления на Стокгольм, которого так жаждали Кульнев и Давыдов, не 
последовало.

Известие о. том, что русские закрепились на шведском берегу и вот-вот будут 
поддержаны с Аландских островов Багратионом, как сказывали, так сильно 
взволновало короля Густава IV, положение которого и без того из-за внутренних 
распрей было шатким, что он тут же начал переговоры о мире. Посему военные 
действия были прекращены и авангард Кульнева отозван на Большой Аланд. Кампания 
шла наконец к победному завершению.

За примерную храбрость и заслуги, проявленные в ледовом походе, князь Багратион 
специальным рапортом, направленным в Государственную коллегию, ходатайствовал о 
награждении Дениса Давыдова орденом Святого Георгия 3-го класса. Но и этот 
рапорт и все предыдущие представления на него генералов Раевского, Кульнева и 
Янковича были оставлены без последствий. После долгих проволочек Давыдов 
удостоился «за оказанную в сем году храбрость» лишь Высочайшего благоволения, 
то бишь обычной дежурной монаршей благодарности...

— Ну, Денис, погоди, — клокотал негодованием Бaгратион, — я в Петербурге 
сызнова за тебя баталию поведу. К самому государю пойду, ты меня знаешь...

— Вот сего делать более и не надобно, ваше сиятельство, это моя к вам 
единственная и решительная просьба, — полуофициальным тоном ответствовал 
Давыдов.

— Как? — изумился князь.

— Да поймите, Петр Иванович, — разом смягчил голос Денис, — государь меня не 
жалует, это, как божий день, ясно. Он именно о том и помышляет, чтобы каждая 
награда моя была завоевана дважды — сперва на поле сражения, а потом в 
канцеляриях военного ведомства. На сие ни у меня, ни у вас сил и здоровия не 
хватит. Ежели характер сейчас не выдержать и снова на поклон удариться, то так 
все и пойдет далее, сколь бы я ни служил. Вон и Кульнев Яков Петрович толкует: 
«Лучше быть меньше награжденному по заслугам, чем много безо всяких заслуг...»

Багратион задумался, зашевелил низкими грозовыми бровями.

— Пожалуй, в словах твоих есть резон. По натуре своей и я бы так поступил... 
Впрочем, ежели переменишь решение, только скажи, я к ходатайству за тебя готов 
завсегда.

Вскорости стало известно, что Багратион получил назначение на пост 
главнокомандующего Дунайской армией. Он брал с собою на турецкий военный театр 
Кульнева и Давыдова.




Под зноем юга


Напрасно покидал страну моих отцов,

Друзей души, блестящие искусства

И в шуме грозных битв, под тению шатров

Старался усыпить встревоженные чувства.

    К. Н. Батюшков

Дунайская кампания, в которой теперь предстояло принять участие Денису Давыдову,
 велась без сколько-нибудь заметного успеха уже третий год.

Оттоманская Порта, помышлявшая вновь твердою ногою встать на Черноморском 
побережье, давным-давно зарилась на Кавказ и Тавриду. Наполеон эти алчные 
устремления Турции всячески поддерживал и через генерала Себастиани, 
назначенного французским посланником в Константинополе, подталкивал султана 
Селима III и его приближенных на войну с Россией, обещая помощь и оружием и 
войсками, для чего даже двинул в Далмацию 25-тысячный корпус Мармона.