За время прусского похода их приятельство укрепилось и вскоре переросло в 
обоюдную сердечную приязнь. То, что Яков Петрович был старше Дениса на 21 год, 
ничуть не служило этому помехой. Кульнев держался с ним просто и душевно, как с 
равным себе. Их сближению, по всей вероятности, способствовало и то, что 
грозный гродненский гусар был наделен душой романтической и даже поэтической, 
сам пробовал слагать стихи, большею частью шутейные и озорные, которые читывал, 
впрочем, лишь ближайшим друзьям. И среди немногих — Давыдову...

Надо ли говорить, с каким нетерпением и радостным ожиданием поспешал Денис 
вслед за авангардом, ведомым неустрашимым и славным полковником Кульневым. С 
ним, он знал это наверняка, скучать не придется.

Догнать авангард Давыдову удалось лишь в городке Гамле-Карлебю, который за 
несколько часов перед этим Кульнев занял, как всегда, с налету, выбив оттуда 
шведский гарнизон.

Лучшие городские дома были по обыкновению отведены под раненых и отданы тем 
господам офицерам, которые наиболее привычны ко всяческим удобствам, а посему 
испытывают большую нужду от кочевой походной жизни.

Сам же Кульнев по неприхотливости своей вновь избрал для собственного 
пристанища какую-то хибару на окраине с той стороны, откуда, вероятнее всего, 
предвиделось появление неприятеля.

В этой хибаре с черным, закопченным потолком его и разыскал Давыдов.

Кульнев в расстегнутом доломане и каком-то причудливом финском колпаке сидел у 
грубо сколоченного стола, подсунув длинные босые ноги к горящему камельку, и 
пил чай с ромом. Увидев и тотчас узнав гостя, он вскочил на радостях во весь 
свой огромный рост, чуть было не хватившись головою о притолоку. Стиснул в 
объятиях, загудел густой басовою медью:

— Это каким же ветром, Денис Васильич, друг ты мой любезный?! Вот не чаял 
повидать тебя в сей снежной пустыне. Здоров ли князь Багратион?

— Здоров князь, слава богу. Тебе кланяется. В Або по нынешнему времени тихо. 
Лишь балы гремят. Так я у него сюда и напросился, дабы под твоим началом пороху 
понюхать. Примешь ли, Яков Петрович?

— Как не принять-то, коли не на гулянку приехал. У меня балы тоже громкие, 
только другого свойству: как заведем со шведом картечную музыку, только 
поспевай кружиться!.. Ох уж как я рад тебе, Денис Васильич, истинно рад, — с 
широкою улыбкою повторял Кульнев. И тут же спохватывался: — Да, что это мы с 
тобою топчемся? Давай-ка к столу с дороги, как говорится, чем бог послал!.. Как 
раз ко времени ты приехал, дорогой Денис Васильич, — добродушно гудел он, 
завершая хлопоты по столу, которые любил и обычно не доверял никому. — Ныне я 
богат, аки Крез. Знатный шведский магазин[24 - Военный провиантский склад.] 
взяли: что только душа твоя пожелает... А до того, считай, 17 дней в 
беспрестанном продвижении да в боях. Обозы бог весть где, они за мною поспеть 
никак не могут. Потому и шли более на сухарях да битой конине. Лишь иногда у 
неприятеля кое-чем разживемся. У населения же не брали ничего. С этим у меня 
строго, сам знаешь... Однако марш был славный, 500 верст в эти дни одолели в 
лютую стужу, при полном отсутствии дорог!.. И генералу Адлеркрейцу, за коим 
гонялись, не единожды холку намяли. Теперь, однако же, вот-вот все должно 
перемениться. Шведы беспрестанно получают подкрепления. А у меня все те же 
четыре роты с одною пушкою...

В этот вечер они говорили о многом. У Кульнева, как скоро убедился Давыдов, за 
время начальствования над авангардом сложилось твердое представление, что 
кампания эта пока с русской стороны ведется крайне нерешительно и неумело. 
Буксгевден, по его мнению, постоянно совершает одну и ту же главную 
стратегическую ошибку: вместо того чтобы громить шведскую армию, он стремится 
захватить поболее территории, за что его, должно быть, хвалят в Петербурге. Но 
ведь территорию надобно еще и удержать. А посему русские силы дробятся на 
мелкие отряды и гарнизоны, связи меж ними почти нет, снабжение же 
продовольствием и припасами из-за худых дорог и больших расстояний становится 
все более и более затруднительным. Ну а шведы, наоборот, стягивают свою армию в 
кулак. Кое-где, особенно в прибрежных районах, им удалось взволновать финнов, 
которые начали наносить ощутимый вред русским армейским коммуникациям — жгут 
мосты, устраивают каменные завалы и засеки на дорогах, перехватывают курьеров...
 Ежели главнокомандующий и далее не предпримет никаких решительных мер, то 
ничего доброго ждать нечего.

Кульнев в своих пасмурных предчувствиях не ошибся.

Обстоятельства для русских передовых отрядов становились все более 
неблагоприятными, и это неминуемо должно было привести к печальным последствиям.


Повеления же графа Буксгевдена выглядели весьма противоречивыми и