Утро 13 июня выдалось погожим.

Ночью прошумел обильный, но скоротечный дождь и только освежил округу. Трава 
луговой поймы, примятая русскими конными и пешими полками, приободрилась и 
вновь засветилась сочным малахитовым глянцем.

Когда князь Багратион «при всем иконостасе», как говорил он о своих боевых 
регалиях, в сопровождении Дениса Давыдова, сверкающего парадным лейб-гусарским 
ментиком и новеньким Владимиром с бантом, размеренной рысью прискакал в 
Амт-Баублен, император был уже здесь.

Обширный двор резиденции главнокомандующего поражал многолюдством. От звезд и 
золотого мундирного шитья рябило в глазах.

Тяжелые двери резиденции тем временем растворились. Конвойные кавалергарды в 
белых колетах, взмахнув палашами, взяли «на караул».

Скорым шагом, чуть подволакивая левую ногу, на крыльцо вышел Александр I. Он 
смотрелся картинно: строгий черный мундир Преображенского полка с маленькими 
золотыми петлицами на воротнике и аксельбантом на правом плече. Белые лосиные 
панталоны и короткие ботфорты. На голове высокая шляпа с белым плюмажем по 
краям и пышным черным султаном на гребне. У бедра шпага, на поясе шарф. 
Довершала убранство императора радужно переливающаяся на солнце голубая 
андреевская лента.

Для царя, великого князя Константина и других лиц, которым определено было 
следовать непосредственно на встречу с Наполеоном, к крыльцу подали открытые 
экипажи. Всем остальным предписывалось сопровождать торжественный выезд верхом.

По обговоренному с французами ритуалу оба императора со своими сподвижниками и 
доверенными лицами должны были строго одновременно ступить в заранее 
приготовленные лодки и по единому сигналу отплыть к месту встречи.

Когда русская процессия, без сомнения, хорошо заметная с крутого и высокого 
тильзитского берега, прибыла в установленное место к сожженному мосту, на 
неприятельской стороне никакого движения, похожего на выезд Наполеона, не 
примечалось. Можно было лишь различить выстроенные по кромке берега шпалерами и 
развернутые в нашу сторону припараженные войска.

Чтобы высоким особам не маячить в глазах французов, решено было свернуть к 
расположенной по соседству довольно обширной крестьянской усадьбе, поспешно 
оставленной хозяевами и, конечно, тут же разоренной проходившими войсками.

Дом с сиротливо торчащими голыми стропилами стоял одиноким и пустынным.

В просторную сельскую горницу, крытую небом, проследовал Александр I, вслед за 
ним все важные персоны и генералы. А уж потом бочком протиснулись и адъютанты, 
среди которых оказался и Денис Давыдов.

Император бросил на стол свои белые лосиные перчатки и шляпу и сел на стоящий 
рядом единственный стул лицом к выходу. Все остальные стояли, выстроившись 
тесным полукругом.

Среди тягостного молчания, установившегося в горнице, было слышно лишь, как 
где-то в углу с тонким и нудным отчаянием звенит запутавшаяся в паутине муха, 
как тяжко отдувается грузный прусский король Фридрих-Вильгельм III и судорожно 
и нервно, как всегда, хрустит пальцами великий князь Константин Павлович.

Всеобщее томление нарастало.

Так прошло не менее получаса. Наконец кто-то из дежурных офицеров просунулся в 
дверь и крикнул:

— Едет, Ваше Величество! Едет!..

Адъютанты дружно рванулись наружу. Это увлекло и остальных. О придворном 
этикете было забыто совершенно. Бывшие в горнице устремились к двери, не 
считаясь с чинами и званиями.

Взбешенный государь вышел последним. Но ему хватило сил казаться спокойным. 
Хотя заметно было, что от скрытого гнева губы его побелели, а по миловидному 
лицу полыхали красные пятна...

Вместе с Александром I на встречу плыли великий князь Константин, Беннингсен, 
граф Ливен, князь Лобанов-Ростовский, сияющий белым кавалергардским мундиром 
генерал Уваров и похожий заостренным лицом на гончую министр иностранных дел 
Будберг.