За внешнею суровостью и неприступностью ее, как хорошо знали и дети, и сам 
Василий Денисович, скрывалась душа заботливая и добрая. Потому, несмотря на 
внешнюю несхожестьи разность в характерах, супруги Давыдовы жили если не всегда 
в согласии, то всегда в любви. Друг без друга они подолгу оставаться не могли.

Поначалу, сразу после женитьбы, широко жили в Москве, в обширной Давыдовской 
усадьбе по соседству с Пречистенкой, где 16 июля 1784 года у них и родился 
первенец, названный Денисом в честь деда Дениса Васильевича Давыдова, 
известного елизаветинского вельможи, водившего короткую дружбу с Ломоносовым. 
Здесь же через полтора года появился на свет второй сын, который был наречен 
уже по имени другого деда, по материнской линии, генерал-аншефа Щербинина — 
Евдокимом.

Потом загремели по российскому югу затяжные турецкие войны. И Василий Денисович 
улетел туда, где вились прошитые картечью и закопченные в пороховом дыму 
знамена Румянцева, Потемкина и Суворова. В первопрестольную он с той поры почти 
не наезжал, лишь слал горячие, порывистые, тоскующие письма.

Едва выходило с турками замирение, как Елена Евдокимовна тут же снималась с 
места и, перекрестившись па светлую главу Ивана Великого, вместе с малыми 
сыновьями, няньками, мамками и прочею челядью уже скакала со строгим лицом, не 
щадя лошадей, к своему суженому, который все свои регалии и чины от 
легкоконного корнета до полковника добывал в громовом марсовом огне. 
Возвращалась в Москву она всегда с неохотою и печалью. А когда Василий 
Денисович получил под начало Полтавский легкоконный полк, и вообще отрезала 
мужу:

— Будет!.. Помыкалась я по худым дорогам туда-сюда. Вон ажник высохла вся. И 
дети в небрежении. Более от тебя никуда не уеду, ты в поход — и я с тобою.

С той поры матушка, как она сама говорила, «несла службу при полку», который в 
ту пору квартировал в известном в Полтавской губернии селе Грушевка, 
принадлежавшем ее хорошей московской знакомой княгине Елене Никитичне Вяземской.
 Полковнику Давыдову с семьею отдан был в полное распоряжение огромный и 
величественный особняк, выстроенный по соседству с этим селом на живописном 
днепровском взгорье для императрицы Екатерины II во время ее памятного 
путешествия в Крымскую область. Как и прочие «путевые дворцы», воздвигнутые по 
приказу светлейшего князя Потемкина с пышностью и размахом в Малороссии и 
Тавриде, этот дом сооружался, видимо, на скорую руку и, оставленный после 
проезда государыни без присмотра, на удивление быстро пришел в запустение и 
ветхость.

Елена Евдокимовна как могла боролась с этою разрухою. В доме под ее неусыпным 
надзором постоянно что-то подмазывалось, латалось, красилось, подбивалось, в 
большой зале и в передних комнатах толкались задумчивые мужички в замурзанный 
передниках, и стойко пахло вареной олифой, клейстерами и известкою. Отец, 
добродушно посмеиваясь, не раз говаривал озабоченной матушке, что сим работам, 
знать, вовек конца не будет...

Кстати, теперь именно эти ремонтные работы, неустанно ведущиеся в доме, его 
более всего и тревожили в связи со столь вероятным скорым приездом Суворова.

— Граф Александр Васильевич, как мне доподлинно ведомо, уже привел в усмотрение 
и порядок войска в Херсонской губернии и в Тавриде. Со дня на день к нам 
припожалует. Как, душа моя, станем гостя-то принимать, ужели вот эдак — среди 
клея да красок? — робко поинтересовался у жены Василий Денисович.

— То-то я не знаю, как столь славного генерала почтить надобно, — обидчиво 
поджала тонкие губы Елена Евдокимовна. — Ты уж заботься о том, чтобы полк твой 
перед графом не осрамился, а по дому я уж и сама, слава богу, управлюсь, как и 
завсегда, без твоей печали-помощи...

Однако строгость к мастеровому люду она, видимо, проявила сполна: на следующее 
утро мужички в передниках забегали по комнатам куда как резво и не в пример 
бойчее замахали своими кистями да мастерками. В два дня все дело было завершено 
и прибрано до блеску.

А славный Суворов, которого в Грушевке так ждали, а более всех, пожалуй, 
девятилетний Денис с братом своим Евдокимом, так покуда сюда и не ехал.



Последнее время мальчики дневали и ночевали в отцовском лагере, отстоявшем от 
дома не более как в ста шагах. Здесь для них по приказу Василия Денисовича была 
установлена специальная палатка, точно такая же, как и все прочие, только 
поменьше.

Однажды ночью, заслышав вокруг какой-то шум, Денис проснулся первым и, как был 
в длинной белой рубахе, вымахнул наружу. Тут творилось что-то необычное: весь 
полк уже сидел на конях, палатки сняты, кроме их единственной, детской, в