более не приходилось.

Василий Денисович в соответствии с увлекающимся характером своим поначалу 
занялся денежно-кредитными заботами горячо и рьяно, но вскорости поостыл и стал 
частенько впадать в уныние. Тут к тому же объявились какие-то его старинные 
московские приятели, а с ними — шумные трактирные гулянья, вино, цыгане и, 
конечно, карты. С тайною мыслью разом поправить дела крупным выигрышем отец с 
былою неистовой страстью кинулся в игру и, конечно, же только усугубил и без 
того бедственное положение своего семейства.

И невесть чем все это бы кончилось, ежели бы матушка своею железною волею и 
твердой рукою разом не сотворила сюркуп[12 - Сюркуп — старинный карточный 
термин, означающий, что карта перекрыта.] и не пресекла столь широкого по 
размаху московского разгула Василия Денисовича.

— Будет! — строго отрезала она. — Ни себя, ни детей пустить по миру я тебе не 
дам. Да и самому в долговую яму угодить — тоже. Покупай-ка, друг мой сердечный, 
подмосковную деревню и берись-ка за хозяйство, все польза будет, и от приятелей 
подалее...

— Вот и славно, — с готовностью ухватился за новую идею Василий Денисович, — 
надобна нам подмосковная деревня. Что может быть лучше! Я о сельском уединении 
и скромном уделе земледельца всю жизнь мечтал. Истинно тебе говорю, моя радость,
 все брошу, удалюсь от бренного мира и буду капусту сажать, как Гораций!

— С одною разницей, — тонкие губы матушки искривила горьковатая усмешка, — что 
Горацию имение-то жаловано было Меценатом, а тебе деревеньку будет надобно на 
мои кровные покупать, для чего я уже и бриллианты свои фамильные заложила.

Стараньями и заботами Елены Евдокимовны в казну единовременно было внесено 
свыше семидесяти тысяч рублей, а на остальные тридцать тысяч отец подписал 
обязательство выплатить их в рассрочку. Кляузное судное дело тем самым удалось 
прекратить совершенно.

Приглядели и подмосковную. Более других имений, продававшихся в эту пору своею 
волею или пускаемых по казенной описи с молотка, родителям понравилось 
небольшое сельцо Бородино в 11 верстах перед Можайском и в 112 верстах от 
Москвы, при слиянии речки Войны с рекой Колочью, с небольшим, но добротным 
барским домом на веселом зеленом взгорке, откуда открывался вид на широкую 
равнину с живописными холмами, светлыми лесами и перелесками и синеющими вдали 
строгими контурами мужского Колоцкого монастыря. Глянулось и то, что избы 
крестьянские здесь казались хоть и небогатыми, но опрятными и мужики вид имели 
покладистый и незлобивый.

В старину сельцо принадлежало как будто бы думному дьяку Коноплеву, а затем 
перешло к Петру Тимофеевичу Савелову, бывшему в Можайске воеводою. С его 
дальними родственниками, делившими наследство, и пришлось Давыдовым иметь дело. 
Сторговались быстро и оформили купчую.

Денису, приехавшему сюда впервые сразу же после покупки, привыкшему с детства к 
тучной и благодатной Полтавщине, место это показалось поначалу куда как 
скромным, ежели не бедным, но чем дольше находился он в Бородине, тем более 
влюблялся в его спокойную, неброскую, овеянную какой-то тихой и задумчивой 
прелестью среднерусскую красоту.

Здесь, в Бородине, с весны 1799 года он снова будет следить с тревожным 
восторгом и упоением за взлетевшей вновь из темнохвойного лесного новгородского 
небытия и официального забвения на покрытые дымом баталий испуганные 
европейские небеса стремительной и возгоревшей еще более ярким и славным 
блеском военной звездою Суворова.

В Европе уже седьмой год грохотала война. Вначале революционная Франция 
самоотверженно и дерзко отбивалась от наседавших на нее врагов. Потом она 
окрепла, заматерела и очень скоро сама уже рвала пожирнее куски у других 
хищников — Англии и Австрии. Бонапарт, рядом блистательных побед отхватив у 
римского цесаря, как высокопарно именовал себя австрийский император, многие 
италийские владения, теперь нещадно обирал и грабил их с не меньшею страстью, 
чем его предшественник и противник...

Захватнические виктории Франции все более тревожили Павла I. Он начинал 
подумывать о том, чтобы оказать военную помощь англичанам и австрийцам. Вскоре 
нашелся и благовидный повод: Наполеон высадил свои войска на Мальте, где ныне 
прозябал некогда известный и могущественный в пору разбойничьих крестовых 
походов рыцарский державный орден святого Иоанна Иерусалимского. Павел тотчас 
же порешил худосочных мальтийских рыцарей взять под свою опеку и, приняв сан 
великого магистра ордена, поспешил начать с Францией войну, которая его душе 
мнилась не иначе как новым крестовым походом против общеевропейской крамолы.

Венский двор был в полном восторге. Грести итальянский жар он с удовольствием 
предпочел русскими руками. Более того, австрийский император Франц, кроме