40 мм. Соколов пристально их рассмотрел и сказал: "Спасибо, хорошие пушечки 
поставили". В итоге конкурс на разработку самолета-штурмовика выиграло КБ П. 
Сухого. Однако победу было праздновать рано - никакого решения вышестоящих 
организаций на этот счет не последовало. Практически два года после этого в КБ 
по самолету не велось почти никаких дел. По-прежнему работала только небольшая 
группа в бригаде общих видов в составе Ю. Ивашечкина, В. Марова, Н. Бенедиктова 
и В. Лебедева, перешедшего к нам из бригады аэродинамики. 

В процессе проработки главное внимание уделялось вопросам обеспечения боевой 
живучести и эксплуатации. В отделе боевой живучести П. Лырщиковым была 
разработана математическая модель вероятности поражения самолета от различных 
средств ПВО с учетом ракурсов обстрела и скорости полета. Это привело к тому, 
что первоначальная схема бронирования и тип брони были изменены, хотя это и 
привело к значительному увеличению веса. В это же время мы сумели изучить 
американский самолет-штурмовик А-37. Оказалось, что его топливные баки 
заполнены губкой из пенополиуретана. Обстрел этих баков показал, что они 
являются полностью взрывобезопасными. Такого материала в Советском Союзе не 
производилось. КБ и лично П. Сухому удалось добиться Решения ВПК о закупке в 
Бельгии лицензии на производство пенополиуретана в интересах отечественной 
боевой авиации. Что касается вопросов эксплуатации, то в КБ впервые в 
отечественной авиапромышленности были разработаны и введены лимиты на время 
подготовки самолета к повторному вылету для каждой отдельно взятой системы. В 
1969 году Е. А. Иванов предпринял еще одну попытку отстранить меня от 
проектирования новых самолетов и поручил А. М. Полякову разработать 
альтернативный проект. Этот проект представлял собой уменьшенную копию самолета 
Су-17М с крылом изменяемой геометрии. Конечно, пришлось понервничать, но П. 
Сухой этого проекта не принял. В начале 1972 г. Сухой принял решение строить 
самолет Су-25 на свой риск, без решения вышестоящих организаций, за счет 
средств, выделяемых на другие темы, то есть практически нелегально. Дело 
осложнялось тем, что надо было еще суметь договориться и со смежниками, чтобы 
они за счет своих внутренних резервов поставили нам двигатели, оборудование и 
другие готовые изделия. Между тем противостояние между КБ и ВВС по вопросу 
максимальной скорости продолжалось. Мы попытались заручиться поддержкой авиации 
военно-морских сил. Я приехал к командующему авиацией ВМС маршалу авиации Ивану 
Ивановичу Борзову, ознакомил его с нашими работами по самолетам Су-17М, Су-24 и 
Су-25 и от имени П. Сухого пригласил посетить его наше КБ. Этот визит в скором 
времени состоялся. И. Борзов полностью согласился с нашими доводами. 
Впечатление от встречи, правда, была немного подпорчено, как бы это помягче 
сказать, неделикатностью Борзова. В кабинете Сухого он сразу же без разрешения 
закурил и продолжал потом курить одну сигарету за другой. А П. О. не то что не 
курил, даже дыма табачного не переносил. Пепел Иван Иванович стряхивал в 
принесенное секретарем чайное блюдце (пепельницы в кабинете Сухого 
отсутствовали). А уж когда началось обсуждение и Борзов, не задумываясь, 
произнес фразу "Я с вами полностью согласен, Павел Осипович. Нельзя одной рукой 
держаться и за сиську, и за письку", П. О. покраснел, закашлялся, встал и ушел 
в комнату отдыха. Недоумевающий маршал обратился ко мне: "Что это с ним?" Когда 
я объяснил Ивану Ивановичу в чем дело, он расстроился и упрекнул меня за то, 
что я не предупредил его заранее. Минут через десять П. О. вернулся и разговор 
продолжился. Но Борзов уже больше не курил и следил за своей речью. 

Летом 1971 г. ВВС предприняли последнюю попытку уговорить Сухого делать самолет 
Су-25 на максимальную скорость у земли 1200 км/ч. К нам в КБ приехал начальник 
Управления заказов ВВС генераллейтенант Виктор Романович Ефремов, очень 
культурный человек и грамотный инженер. Вместе с ним приехал заместитель 
министра авиационной промышленности по опытной технике Алексей Васильевич 
Минаев. На совещании от КБ присутствовали: П. Сухой, Ю. Ивашечкин и я. 
Воспоминания Юрия Ивашечкина об этой встрече уже публиковались, и я мог бы уже 
не упоминать о ней. Однако по прошествии многих лет каждый вспоминает посвоему. 
Опуская аргументы той и другой стороны, остановлюсь только на наиболее 
интересном диалоге между П. О. Сухим (С) и В. Р. Ефремовым (Е). 

Е: Павел Осипович, давайте встанем на такую позицию: вы - ателье, а я - 
заказчик. И если я прихожу к вам и заказываю брюки, которые мне нужны, вы 
обязаны их пошить, потому что я - заказчик и плачу деньги. 

С: Виктор Романович, но мы - ателье высшего разряда, и поэтому обязаны 
воспитывать вкус у заказчика. Сейчас в моде узкие брюки (при этом Сухой 
улыбнулся и поставил ногу на стул), и если вы закажете мне клёши шириной 42 см, 
я их шить не буду. 

Е: Павел Осипович, а вот другой Генеральный конструктор (при этом Ефремов встал,
 подошел к окну с видом на Центральный аэродром и протянул руку в направлении 
КБ Яковлева) соглашается пошить мне такие брюки. 

С: Виктор Романович! Наш дальнейший разговор становится бесполезным. Давайте 
закончим и разойдемся. 

В конце концов спор вокруг скорости закончился компромиссом: обе стороны 
согласились на 1000 км/ч (М=0,82). Эта наша уступка принесла нам впоследствии 
много неприятностей. А Су-25 тем временем строился, строился по нашим