Шофер даже оглянулся, чтобы посмотреть, как полковник жует бутерброд. 

- На дорогу гляди! - весело рыкнул Степан. 

Автомобиль доехал до высокой стены замка, зеленевшей снизу пятном мха, повернул 
в узкую улицу. Мелькнула вывеска госпиталя, две простыни с красными крестами 
свисали из окон. Вскоре Крымов увидел впереди солдата, который стоял на плечах 
другого солдата и заносил ногу на подоконник. 

- Тоже хлебца захотелось, - заметил шофер. 

Автомобиль остановился прямо под окном. Но солдат уже соскочил с подоконника в 
глубь квартиры, а его товарищ, оставшийся внизу, встрепенулся и вытянулся, 
таращась на Крымова. 

- Позови его, - велел полковник. - Живо! 

Под ногами хрустнули стеклянные осколки. 

- Эй! - пискнул солдат, потом громко заорал: - Эй, Байков! Вылазь! 

- Чего? - отозвался голос. - Погоди. 

- Вылазь, Байков! - заорал солдат. - Тут господин полковник! 

- Пошел ты со своим полковником... 

Солдат повернулся к Крымову и, продолжая таращить круглые дураковатые глаза 
Иванушки-дурачка, доложил: 

- Не вылазить, ваше высокопревосходительство... Я пойду, мне пора. 

- Стой, - Крымов велел Степану взять одну из прислоненных к оштукатуренной 
синеватой стене винтовок и выстрелить вверх. 

Вестовой выстрелил, передернул затвор, и гильза запрыгала по брусчатке. 

- Байков, они осерчали! - закричал солдат. 

Наконец этот непокорный Байков высунулся по грудь и свесил наружу для обозрения 
толстую темно - красную колбасу, перевитую тонкими веревочками. 

- Кидай сюда! - крикнул Степан и прислонил винтовку к стене. 

Байков посмотрел на Крымова, чуть покачал головой, точно удивляясь, откуда 
здесь взялся автомобиль с полковником, и ни страха, ни уважения к офицеру не 
было на его курносом плутовском лице. 

Крымов жестом приказал: немедленно слезай! 

Байков улыбнулся и бросил вестовому колбасу. Она ударилась о вытянутые руки 
Степана, скользнула у него по груди и плюхнулась на камни. 

- Не сметь! - сказал Крымов, глядя на вестового. 

Степан замер. 

- Немедленно слазь! - размеренно произнес полковник с холодным выражением 
командирского гнева. 

Байков посмотрел на плиты, питом, оглянувшись вправо и влево, сел на подоконник,
 повернулся и стал сползать, елозя носками сапог по стене, повисел на руках и 
спрыгнул. 

Перед Крымовым стоял маленький, плотный человек с тупым лицом, как бы 
говорившим, что я, мол, забитый нижний чин, виноват во всем и уповаю на милость 
господина полковника. 

Но Крымов прекрасно понимал цену этому. 

- Какого полка? 

- Двадцать девятого пехотного Черниговского полка третьей роты рядовой Байков, 
ваше высокопревосходительство! 

- Ты, Байков, знаешь, что тебе за грабеж положен полевой суд? 

- Никак нет, ваше высокопревосходительство. Я не грабил. Немец сам все бросает.