из Нейденбурга надо возвращаться к Артамонову, подталкивать его вперед, - и еще 
думал о том, что должны испытывать голодные люди. 

Потянуло дымом. Мартос и Крымов оглянулись - за крымовской машиной шофер с 
вестовым подвешивали на рогульке котелок, не дожидаясь нейденбургского обеда. 

- Сейчас поедем, зря стараетесь, - сказал генерал. 

- Не, ваше высокоблагородие, еще не скоро. Как раз успеем чаю напиться. 

- Почему ты так считаешь? 

- Потому, ваше высокоблагородие. Вы сперва казаков послали, после солдатиков 
пошлете, а вот тогда и сами пойдете. Без солдат вам не резон идти. 

- Попью и я с вами, - сказал Крымов. 

- Скифы! - насмешливо вымолвил Мартос. - Печенеги! 

- Такая наша доля, ваше высокопревосходительство, - с виноватым видом, 
скрывающим лукавство, произнес вестовой. - У этого германца ничем не 
разживешься. Вот у нас на этом месте рос бы кипрей, а они все выкосили. Другой 
раз нечем будет и чаек закрасить. 

Мартос нахмурился, недовольно сказал Крымову: 

- Распущенный у вас вестовой? 

- Пока не жалуюсь, - возразил полковник. - Он и кашу из топора сварит... 

За спиной Мартоса Мачуговский укоризненно покачал головой, словно говорил: "Не 
спорьте вы с ним, ради Бога!" 

И в один миг образцовые колонны солдат, этот забитый Мачуговский и грубость 
Мартоса, - все соединялось в одно целое. 

- У вас будет возможность разочароваться в нем, господин полковник, резко 
сказал Мартос. - Я не одобряю вольностей для нижних чинов, от этого падает 
дисциплина. 

Крымов промолчал. "Такой же барин, - подумал он с сожалением. - И тоже внук 
Суворова и Кутузова". 

- Помните, господин полковник, картину Верещагина "Апофеоз войны"? спросил 
Мартос. - Половина жертв на войне - от нашего бескультурья. А неуважение 
солдата к порядку - это главный грех бескультурья. Вы согласны со мной? 

Чего добивался командир корпуса? Чтобы Крымов покаялся и больше не перечил 
генералу? 

- Согласен, Николай Николаевич, - коротко сказал Крымов. 

- Вот и хорошо. Скоро будем в Нейденбурге. 

Однако в Нейденбург они попали не скоро. Вернулись казаки, доложили, что их 
только что обстреляли из окон и трое ранено. Докладывавший казак с бастонами 
старшего урядника на погонах возмущенно рассказывал о коварстве жителей; от 
него горячо пахло лошадиным потом; перегнувшись набок, казак вынул из кармана 
шаровар несколько германских монет и показал на ладони Мартосу как 
доказательство, но доказательство чего - не понятно. 

- Так! - воскликнул Мартос. - Вот вам и ключи? Ну я им покажу за Янов и Калиш. 
Попомнят, как жечь города? - И он распорядился живо послать за артиллерийским 
дивизионом, чтобы по одной батарее обстреляли Нейденбург с двух сторон. 

- Николай Николаевич, остановитесь? - попытался помешать ему Мачуговский. - 
Зачем разрушать город? 

- Вы тюхтой? - бросил Мартос. - Я не намерен понапрасну лить русскую кровь. И 
никому не позволю. 

- Я не тюхтей, - обиженно сказал Мачуговский. - Я не позволю! 

- Ладно, ладно, ничего, - произнес Мартос. - У них там баррикада, оборона - 
парочка хороших залпов не помешает. 

Мачуговский подошел к Крымову, просительно на него смотрел. Полковник пожал 
плечами, окликнул вестового: 

- Степан? Как чаек?