- Вот убьют тебя, а все разрешения не будет, - усмехнулся Байков; сам-то он 
давно слопал свой запас, как и многие солдаты. 

- Смерть не угадаешь, - ответил Токарев. - Может, твоя смерть далеко, моя 
близко... Что ж теперь? Я должен потерять человеческий облик? 

- Так мы серая скотинка, - подзадоривая, вымолвил Байков. - Идем за смертью. А 
нам грехи отпускают, поят и кормят. Да коль худо кормят, то я могу на ихнее 
разрешение накласть свой прибор. Могу аль не могу? 

- Ну можешь, чего там, - сказал Токарев. - Только тогда ты вроде откалываешься 
от мира, я так понимаю. Выходит, ты говоришь миру: ты худой, я без тебя проживу.
.. 

Солдаты с уважением слушали его, ощущая в нем очень нужную им силу, которая 
одновременно и закрепощала, и укрепляла их. 

- А ты, Байков, не дашь ему мясца, что он запоет? - спросил жилистый, со 
сломанным носом солдат Ужаков, такой же, как и Байков, бесхозяйственный в 
прошлом крестьянин, перед мобилизацией работавший на фабрике. 

- Чего ж не давать? - возразил другой солдат. - Надо всем разделить. 

- Всем, всем, - решили остальные. 

- Всем, так всем, - легко согласился Байков. - я ведь тоже, когда новую свинку 
добуду, - со мной, выходит, германцы поделятся. 

Солдат с кривым носом засмеялся. Остальные не поняли, чему тот смеется, поняли 
лишь одно, что Байков собирается тащить и дальше. 

- Пойди, Федор, к хозяйке, попроси хлебца, - сказал кривоносый, - Ты ласковый, 
она тебе все даст, что ни попросишь. 

Хозяйка, пожилая тетка, сидела на скамеечке у дверей хаты и строго глядела на 
солдат. 

Токарев подошел к ней и увидел в ее глазах ожидание какой-то беды. 

- Хозяйство, - сказал он, поводя рукой в сторону скотного сарая, - И у меня 
есть хозяйство. 

- Ниц нима, - ответила она, 

- Двое деток, - показал Токёрев. - Жена, мать, отец. 

- Ниц нима, - сердито повторила хозяйка, 

- Ты не бойся, - сказал Токарев, - Не бойся.Мы переночуем и дальше пойдем... 
Вот только хлеба у нас нет... 

Из хаты вышел хозяин, крепкий мужик в белой рубахе, что-то неодобрительно 
оказал жене и пригласил Токарева; 

- Пан жолнеж, проще. 

Он дал ему каравай хлеба и бутылку водки. 

- То бимбер, для жолнежей, - объяснил хозяин с наигранным добродушием, 

Токарев вернулся к костру, понимая, что получил дары потому, что хозяева 
боялись. Наверное, на их месте он тоже боялся бы. Но он их не обижал. 

- А ты не промах? - сказал Байков, как бы сравнивая его с собой. Улестил 
бабенку с одного раза. Дай-ка бутылку. 

Токарев отдал бутылку и хлеб и, довольный собой, присел на корточки, 

- Тоже люди, - сказал он, - и ей про своих говорю, что-де семью имею, деток, 
отца о матерью... Вижу - боится меня. А чего бояться? Мы не звери, у нас закон 
есть, 

- Ну попробовали бы не дать, - заметил кривоносый. 

В эту минуту во дворе появился подпоручик Кошелев, огляделся и направился к 
солдатам. 

- Все, погуляли, - буркнул Байков, отворачиваясь и ставя бутылку на землю. 

Кошелев подошел, бодрым начальническим голосом пошутил!