- Варите суп из топора?.. Где хозяева, ребята? Кликните. - Один солдат побежал 
исполнять приказание, а подпоручик, вздохнув запаха, взял щепочкой огня и 
прикурил папироску. - Овес у них есть? - спросил он. - Надо лошадей кормить, а 
овса нету. 

- В сарае надо поглядеть, - сказал кто-то. - Скотину держат. Должно быть, 

- Это что? - спросил Кошелев. - Дай-ка... Самогонка? 

- То растирка, ноги растирать, чтоб не пухли, - сказал Байков. - За день так 
намахаешься, пухнут и пухнуть. 

Кошелев улыбнулся и стал выливать водку на землю. 

- Нельзя, ребята, сами понимаете. 

- Некому нас пожалеть, - буркнул Байков. - Серая скотинка. 

Но Кошелев уже отошел, а если и слышал, то пропустил мимо ушей. 

В том, что случилось потом, Токарев надеялся не участвовать, ибо подпоручик, 
осмотрев сараи, ушел, а затем позвали ужинать. Но после ужина во двор стали 
заезжать повозки, и Токареву велено было наравне с другими выносить мешки с 
овсом. От них пахло пыльным мучнистым запахом, навевавшим воспоминание о родине,
 от которого сдавливало в груди. 

Хозяева молча сидели на скамеечке, скорбно глядели на жолнежей, управлявшихся с 
чужим добром. Хотя офицер и заплатил за овес рублями, это не было покупкой, а 
было насилием, принимавшим вид добровольной торговли. Это была война. Повозки 
уехали, и солдаты легли спать. 

* * * 

Полковник Крымов был послан Самсоновым в Млаву, в первый корпус генерала 
Артамонова. Артамонов был известен обоим еще по Маньчжурии, где он командовал 
дивизией и ничем себя не показал, разве что слишком боялся окружения. Еще он 
был известен, как знаток церковного богослужения и многих молитв. 

Крымов на автомобиле в сопровождении вестового без приключенкий добрался до 
Млавы и подъехал к железнодорожной станции в то время, когда с западной стороны,
 освещенный закатом, плыл в небе германский цеппелин с отчетливо видными 
черными крестами. Увлеченный жутковатым зрелищем этой громадной рыбы, Крымов 
велел шоферу ехать за ним. 

На станции затрещали ружейные залпы и зататакал пулемет. Цеппелин навис над 
железнодорожным вокзалом, сбросил несколько бомб, они гулко взорвались. 

С земли были заметны неторопливые эволюции цеппелина, повернувшего в обратном 
направлении. Уходил. Он и должен был уйти, ибо с таким чудищами мы еще не умели 
бороться. 

Крымов провожал его взглядом, и цеппелин плавно пошел вниз, словно устал летать.
 Подбили? Нет, не может быть? Но почему идет вниз? 

По дороге мимо крымовского автомобиля поскакали два взвода казаков с пиками. 
Чубатые, азартно гикавшие всадники оставляли впечатление какой-то игры, будто 
хотели догнать и проткнуть пиками шарик. 

- Веселая у казаков служба, - заметил вестовой с самостоятельным задумчивым 
выражением. - Вот вы, Алексей Михайлович, казачьим полком командовали, - разве 
плохо? А нынче трясемся на таратайке, волю командующего исполняем. 

Крымов смотрел по сторонам, примечая разбитые в нескольких местах окна и 
витрины. Речь вестового позабавила его. Тот расценивал должность генерала для 
поручений примерно как адъютантскую, а полковник Крымов был на самом деле 
ближайшим командующему человеком, 

Ну, слава Богу, наконец доехали до штаба корпуса. Артамонов принял посланца 
Самсонова незамедлительно и, пожав руку, стал расспрашивать о самочувствии, о 
трудностях дороги, угощать чаем. От Артамонова исходило радушие 
помещика-хлебосола, и весь он, с бородой, животом, лучащимися глазами, несмотря 
на мундир, казался отцом семейства, а не боевым генералом, И к тому же еще на 
лестнице полковнику почудился сладкий дух горячего теста. 

Крымов вручил генералу директиву командующего, в ней приказывалось: наступать 
на линии Кослау - Сольдау; при слабости противника - немедленно энергично 
атаковать, 

Артамонов и его начальник штаба, болезненного вида генерал Ловцов, принялись