|
Самсонов кивнул. Об этом он докладывал Жилинскому.
- В основе наших соображений - веские правильные доводы, - продолжал начальник
штаба нервной скороговоркой. - Сейчас немцы отступают перед первой армией, мы
можем перехватить пути их отхода только западнее... вот здесь Млава, Сольдау,
Остероде... Иначе они успевают проскочить прежде нашего удара, и мы ударим по
воздуху.
Об этом тоже было ведомо самсоновскому окружению, но все слушали Петра
Ивановича с большим вниманием, ибо он повторным описанием стратегической
обстановки как бы сплачивал всех перед опасностью, которая таилась в телеграмме
Жилинского. Самсонов спросил:
- Насколько отдаляется срок нашего соединения с первой армией?
Постовский не смог ответить, повернулся к Филимонову. Генерал-квартирмейстер
нахмурился, выпятил подбородок, тоже молчал,
- А надо ли соединяться? - спросил командующий. - Может быть, наступать прямо с
юга. Перерезать коммуникации по кратчайшему пути. Что вы на это скажете?
Постовский и Филимонов не торопились отвечать. Было ясно видно, что предложение
Самсонова на сей раз полностью противоречит директиве Жилинского, от которой и
так отклонились.
- В таком случае нам нечего опасаться за свой левый фланг, - заметил Вялов. -
Кроме того, в директиве фронта срок соединения армий не указан, думаю, потому,
что назвать его затруднительно. Соединение вообще может ни к чему не привести.
Как сказал Петр Иванович, можно ударить по воздуху.
- Значит? - спросил Самсонов, усмехнувшись. Он хотел, чтобы штаб до конца
почувствовал освобождение.
- Александр Васильевич, уже поздно поворачивать фронт, - оборвал его мечтания
Постовский. - Войска выходят к границе. Их не повернешь без потери времени,
правофланговые корпуса неизбежно отстанут.
Он взял с края карты циркуль и промерил оба расстояния. Начальник штаба не мог
освободиться от власти директивы вышестоящего начальника.
А кто мог? Александр Васильевич?
Самсонов не обольщался - невозможно было освободиться от высшей власти, от
директивы Якова Григорьевича, несмотря на то, что был иной путь.
- Да и правый наш фланг в таком случае - открыт, - заметил Самсонов,
окончательно отступая.
Что это в нем вырывалось? что за борьба с Жилинским? Солдат должен подчиняться
и верить. Что будет, если каждый начнет сомневаться в приказах?
И Самсонов, дойдя до наилучшего стратегического решения, отступил.
Вялов продолжал доклад, поднимая указку все выше, куда в зелень лесов и синеву
озер нацелились корпуса. Впрочем, у полковника не имелось полных данных.
Самсонов приблизился к окну и снова поглядел на костел и площадь. Краем площади
ехала длинная польская телега, шел сутулый еврей в ермолке, стоял у витрины
офицер, еврей обходил офицера, как стену.
"Якову Григорьевичу надо личное письмо послать", - подумал Самсонов,
возвращаясь к прежним мыслям.
Через три с лишком часа вернулся штабс-капитан Дюсиметьер с отличной разведкой
- немцы очистили Млаву, двумя длинными колоннами идут на север; в районе
Нейденбурга и Сольдау - биваки дивизий.
Млаву следовало незамедлительно занять. Полковник Лебедев, гордый добытыми
сведениями, улыбался, а Дюсиметьер разглядывал распоротый рукав кожаной
шведской куртки, в которой он летал.
- А вы наши части - видели? - спросил Самсонов"
- Наши меня обстреляли, - усмехнулся Дюсиметьер с удовольствием от недавно
пережитой опасности.
- Должно быть, первый корпус, - предположил Самсонов и решил занять этим
корпусом Млаву.
А что штаб фронта? Верно, Жилинский не хочет выдвигать первый корпус, так как
|
|