идеалистов... 

- Пойду Купчику скажу, чтоб самовар ставил, - объявил Крымов, больше не 
поддерживая разговора об августовских победах. 

Вскоре пили чай в кабинете Постовского. Место выбрал вестовой Самсонова, 
донской казак Купчик - трубач 11-й конной артиллерийской батареи, решивший, 
наверное, сделать приятное Петру Ивановичу. Он расстарался, и на расшитой, как 
рушник, скатерти были свежие булочки, масло, сливки, ветчина. 

- Та чего там, - ответил Купчик на расспросы Постовского. - Пошел та прикупил. 
Грошей они дали. 

Постовский недоверчиво покачал головой, словно посчитал, будто ловкий казак не 
хочет говорить правду. 

- Аль не верите? - изумился Купчик. - Може, думаете, на шармачка взял? 

Постовский отвернулся, почувствовав несоответствие с ним, и сказал Самсонову: 

- Мы вот роскошествуем... - Он недоговорил, но было понятно, что недосказанная 
часть фразы касалась полуголодных войск. 

Смутный человек был Петр Иванович! Недаром прозвали его "бешеным муллой", 
что-то в нем было неверное. 

- Наливай, - распорядился Самсонов. - Приятного аппетита, господа. 

Он наблюдал за тем, кто как ест, и, доверяясь чутью, оценивал этих малознакомых 
людей, которые являлись его ближайшими помощниками и от которых он во многом 
зависел. Постовский ел о гримасой озабоченности. Филимонов решительно и с 
удовольствием. Начальник оперативного отделения, полковник Вялов - с 
мужественным достоинством. Начальник разведывательного полковник Лебедев - 
весело и легко. Его сотрудник, штабс-капитан Дюсиметьер - с грациозной 
небрежностью. 

Самсонов вспомнил иную трапезу, гусарскую, в Болгарии, после жаркой стычки. 

- Прямо в поле вырыли две канавы, одна от другой на расстоянии вытянутой руки, 
ноги свесили - и как за столом сидишь. Вино было и хлеб. Веселей того угощения 
не помню. А только что дрались, и потери были. Но ничего. Все знали, приносим 
жертву во имя славянства. И солдаты знали. Сильнее мысли, чем национальная, 
нету. Особенно на войне, 

Александр Васильевич поведал о своих чувствах восемнадцатилетнего корнета и не 
стал проверять их современной политикой, хотя, конечно, сейчас знал, что, как и 
тогда, идея славянства опиралась на жажду отыграться за Крымскую войну, так и 
нынче державе нужно доделать начатое предками - выйти к Проливам, утвердиться в 
византийском наследстве. Правда, жертва легко совершалась только во имя 
единоверцев - болгар, но не во имя Проливов. 

После завтрака началось оперативное совещание, а штабс-капитан Дюсиметьер 
отправился в авиаотряд тринадцатого корпуса, стоявшего в окрестностях 
Остроленки. 

Уже было известно, что первая армия вчера перешла границу, с боями продвинулась 
до линии Вилупен, Дегезен, Бильдевейген, Мельмекен, Дубенинкен, Ковален (указка 
полковника Вялова скользит над подкрашенной картой за чуть синеющими Мазурскими 
озерами), захвачены у Бальдервейгена пленные, два пулемета, семь орудий, 
двенадцать зарядных ящиков (на лице Постовского кислое выражение); сегодня 
армия продолжает наступать. 

- Наше развертывание, - продолжает Вялов. 

Ясно, что вторая армия не успевает к назначенному сроку. 

- Что в районе Млавы? - спросил Самсонов, и в этом простом вопросе всем 
открылась его тревога. 

- По донесениям нашей конницы, до дивизии пехоты, - ответил Вялов. Вчера мы 
телеграфировали Артамонову, чтобы он двигался на Млаву и чтобы со второго 
перехода он шел на одной высоте с пятнадцатым. 

Указка полковника прочертила от крепости Новогеоргиевск через Насельск, Цеханов 
до Млавы путь первого корпуса под командованием генерала от инфантерии 
Артамонова. 

- Наши соображения основываются на особой важности для армии нашего левого 
фланга, - вымолвил Постовский.