уже близко к вечеру. Солнце скрылось за тучами. Туч было много, обещалась 
темная безлунная ночь. 

- Ну что, идем в открытый прорыв? - спросил командующий у Вялова. - Все пути 
перекрыты. Либо пробиваемся, либо крадемся. 

- Посмотрите на них, Александр Васильевич, - ответил Вялов. -Мы поляжем, а они 
нас бросят. 

Командующий поглядел на оставшихся казаков. Как маньчжурский священник 
рассказывал, так и выглядело самсоновское воинство: они боялись смерти и 
молились о сохранении жизни, лишь один казак да еще один спокойно покуривали и 
видом своим выражали безропотное терпение. 

- Орда, - горько вымолвил Александр Васильевич. - Вы правы. Они нас бросят. 

Все сузилось до задачи спастись. Остального не существовало. Что делалось в 
мире в этот день? Отогнали немцев от Парижа или напрасно погублена вторая армия,
 - никто не мог сказать Самсонову. Оставалась непривычная малопочетная задача. 
Будто воевода Шеин под Смоленском? Да, она самая? Выйти и - на казнь к своим. 

* * * 

На лесной поляне сидели под старыми соснами десять человек. Конвоя с ними не 
было, казаки были отпущены и растворились в лесу. 

Самсонов подремывал на попонке Купчика. Пробившийся сквозь сосны солнечный луч 
мелькнул на погонах командующего. 

Постовский заметил сияющий золотым шитьем зигзаг и сказал, что ночью под луной 
будут отблескивать погоны, их лучше бы снять. 

Ему никто не ответил. Купчик, сидевший за спиной Самсонова, словно почуяв 
опасность, взглянул на Постовского. Ждали темноты, надеялись, что в темноте 
проскользнут мимо всех заслонов по лесным просекам. 

Хотя перед всеми стояла одна цель, но теперь даже для вестового было ясно, что 
по выходе из окружения горше других придется Александру Васильевичу и некому 
будет защитить его. 

Молодые офицеры Дюсиметьер, Бабков и Кавернинский вовсе не унывали, они 
почистили револьверы и вполголоса разговаривали о воздухоплавании. Никакой вины 
за ними не было. Что им горевать? Выйдут из переделки, еще прославятся. Все у 
них впереди. На остальных лежала вина. 

Самсонов открыл глаза, повел могучими плечами, оглядывая людей, и крепким 
голосом сказал: 

- Ведет колонну полковник Вялов. Замыкает поручик Кавернинский. Луны бояться не 
будем! - Он усмехнулся, издав глуховатый грудной рык. 

В сумерках, на исходе восьмого часа, группа снялась е места и, перейдя шоссе, 
пошла к югу. Полковник Вялов с компасом шагал впереди. 

Быстро темнело. Небо едва светлело на фоне сосновых верхушек, часто сливающихся 
в бесформенное целое. Лесной холодный воздух пах оврагом, грибами. Луны не было.
 Звезды изредка протыкались сквозь тучи. Винтовочные и пулеметные выстрелы 
трещали справа и сзади, оттуда, где должны были проходить пятнадцатый и 
тринадцатый. Как они выходили? С обозами, лазаретами, артиллерийскими парками...
 

Самсонов шел третьим, за есаулом Бабковым, и идти ему было нелегко. Тяжелые 
ноги командующего болели в икрах, в груде было тесно. Он шумно дышал. 

Идущий следом генерал Филимонов приблизился к Александру Васильевичу и тихо 
сказал: 

- Можете на меня опираться. 

Командующий сначала отказался, но тело его становилось все чугуннее, словно 
земля уже не могла дальше нести его, и он стал опираться на плечо 
генерал-квартирмейстера. 

Вялов остановился, спросил, не надо ли отдохнуть. Самсонов промолчал. 
Постовский стал торопить. 

Зеленовато фосфоресцировал компас в руках Вялова, качалась острая стрелочка. 

- Идемте, - сказал командующий.