Лес вышел к железной дороге, к мокрому от росы березняку. Наклонясь и отводя 
ветки, Самсонов добрел до насыпи, Бабков и Купчик взяли его под руки и помогли 
перейти на ту сторону. 

- Сапоги скользят, проклятущие! - с чрезмерной бодростью выругался вестовой. - 
Еще расходитесь, Александр Васильевич. Это с непривычки. 

После насыпи снова был скользкий откос, мокрый березняк, - и выбрались наконец 
на просеку. 

- С направления не сбились? - послышался голос Постовского. - Кажется, раньше 
стреляли западнее? 

- Жилу тянет, - бесстрастно заметил Купчик. 

- Не отходи далеко, - попросил Самсонов, тяжело дыша. - Я совсем отвык. Ноги не 
держат. 

На просеке сделали перекличку. Он подозвал Постовского и сказал, что надо 
проследить, чтобы в этот ответственный момент никто не мешал Вялову вести людей,
 а то кое-кем может овладеть паника. 

- Или вы сами поведете, Петр Иванович? - спросил Самсонов. 

Постовский отказался. 

Пошли дальше, вытягиваясь гуськом. По-прежнему трещали далекие выстрелы, 
приблизительно в версте отсюда. 

С правой руки Самсонова поддерживал вестовой, а левой командующий опирался на 
плечо Бабкова. Самсонов спотыкался, и тогда его семипудовое тело давило на 
Купчика и Бабкова. Теперь они шли последними. Кавернинский изредка оборачивался,
 что-то спрашивал шепотом, но Александр Васильевич из-за своего шумного дыхания 
не разбирал его слов. 

Сколько он мог продержаться? 

Это было еще одно испытание, физическими страданием и новыми душевными муками. 

К счастью, впереди остановились; там было шоссе, надо было переждать, пока не 
пройдет германский дозор. 

Самсонов сел на попонку, и к нему кто-то подошел. По голосу - Вялов. 

- Здесь нам нельзя долго находиться, - сказал полковник. 

- Разумеется, - согласился Самсонов. - до рассвета надо успеть. 

- Как вы себя чувствуете, Александр Васильевич? 

- Вполне сносно. Как запасной на марше - постепенно втягиваюсь. 

Командующий нашел силы пошутить, чтобы рассеять вяловскую тревогу. Пусть не 
снижают скорости, а он еще попытается продержаться. 

Минуты через три быстро пересекли шоссе. Самсонов зацепился за ветку, 
зажмурился от боли в глазу, потом долго шел и моргал слезящимся глазом. 

Навстречу все попадались кусты, больших деревьев становилось все меньше и 
меньше. Потом появился болотистый запах, ноги стали увязать в земле. Болото! 
Этого никто не ожидал. Остановились. 

"Это уж чересчур, - подумал Самсонов, обращаясь неведомо к кому. Утонуть в 
болоте после всего пережитого?" 

Снова подошел Вялов, спросил о самочувствии. 

Командующий потребовал карту и при свете фонарика водил пальцем по немецкой 
карте, определяя местоположение. Нашел линию железной дороги, шоссе, деревню 
Гросс Пивниц, фольварк Каролиненхоф. 

- Болота не видно, - сказал Вялов. - Должно быть, небольшое. Обходим. 

- Обходим, - согласился командующий. 

Вялов пошел, оставив Самсонова, и сказал полковнику Лебедеву и подполковнику 
Андогскому, что командующий очень утомлен, но еще будет идти самостоятельно. 
Они понимали, какую беду может принести всем слабость генерала, и мысль о 
возможности плена обдала каждого тоской.