Врангель явно запутывал англичан. 

Вначале это имело успех. Лорд Керзон обратился к Чичерину с решительной нотой, 
грозя в случае отказа принять британское посредничество, направить английский 
флот в Черное море для защиты белых. Но спустя всего неделю Англия решила 
добиваться торгового соглашения с Москвой и отвернулась от Крыма. 

На счастье Крыма, были еще, кроме английских интересов в России, интересы 
Франции. Франция прекрасно понимала, что с выбыванием России из европейского 
оркестра некому будет противостоять Германии. Франция поставила на Польшу, 
надеясь создать антигерманский противовес. Польша была в шаге от войны с 
Советской Россией. 

Белая армия в Крыму была нужна Парижу как дополнительная военная сила. 

Новая военная кампания становилась неизбежной. 

Сжавшимся на полуострове войскам, потерпевшим поражение и ужасную катастрофу 
новороссийской эвакуации - снова воевать? 

Воевать! 

Занимаемые белыми позиции были ненадежны: летом Сиваш сильно мелел и оборона 
подвергалась опасности обхода. Надо было выдвинуться вперед, занять выходы из 
Сальковского и Перекопского дефиле. 

Так и начиналось это русское государство в Крыму: защищались от измены англичан,
 искали связей с французами, планировали военную операцию и обеспечивали 
возможную эвакуацию. Впрочем, это только внешние действия, очерчивающие некий 
силовой круг внутренней жизни, жизни в совсем маленькой осажденной крепости. 

Шансов было мало, один из ста, как признавали сами белые генералы. Если 
говорить об их самочувствии, то они ждали приближения гибели. 

И делали все, чтобы выжить. 

Эта мужественная спокойная сила, державшая Крым в 1920 году, была унаследована 
от Великой России. Русская пословица: "Помирай, а рожь сей" полностью приложима 
к ней. 

В полках подтягивалась дисциплина, каралось пьянство и дебоши, виновные офицеры 
разжаловались в рядовые. Восстанавливались воинская этика и мораль. 

Врангель обратился за поддержкой к двум столпам национальной России Кривошеину 
и Струве. Он уповал только на сподвижника Столыпина и не ошибся: Кривошеин ясно 
осознавал необходимость учитывать новые обстоятельства отечественной истории, 
не закрывать глаза на то, что революция произошла. 

До Врангеля и Кривошеина с революцией только боролись, не признавая ее. 

В заявлении для печати Главнокомандующий четко обрисовал перспективы: "Создание 
для населения Юга России, занятого моими войсками, такого правопорядка, при 
котором население могло бы быть удовлетворено в своих чаяниях возможно шире - 
вот основные задачи власти. 

Мною намечен целый ряд мер, чтобы наибольшее количество земли могло бы быть 
использовано на правах частной собственности теми, кто в эту землю вложил свой 
труд. Мелкому крестьянину-собственнику принадлежит сельскохозяйственная 
будущность России, крупное землевладение отжило свой век". 

Прозвучала главная столыпинская идея: ставить на крестьянина-собственника, 
видеть в нем опору государственности. Деникинская, дворянская в своей основе 
направленность, радикально менялась. Врангель отказывался от особой, 
"добровольческой" политики, считал, что она разделила противобольшевистский 
фронт, поссорила с другими антибольшевистскими силами - Грузией, Украиной, 
Азербайджаном, едва не привела к борьбе с казаками, которые составляли половину 
белой армии. По сути Врангель совершал маленькую столыпинскую реформу, 
занимаясь, как выразился один из руководителей крымского земства В. А. 
Оболенский, "перестройкой всего государственного строя на новой социальной 
базе". 

Если бы генерал Петр Николаевич Врангель находился у власти не восемь месяцев, 
то можно было бы сравнивать врангелевскую перестройку и ленинскую НЭП, которые 
родились примерно в одно время с той только разницей, что первая была глубоко 
народной, а вторая - пропагандистским трюком, ни в коей мере не предполагавшим 
передать крестьянам "землю и волю". 

А Кутепов, беззаветные герои, потерявшие все, кроме добровольческой идеи? 

Добровольческий корпус пошел за Врангелем. Когда принимался "приказ о земле",