именно военные добились, чтобы он стал реальностью. Но для военных главным 
делом было воевать, а не устраивать гражданскую жизнь на новых основаниях. По 
российской традиции военные не хотели надолго вмешиваться в несвойственное им 
начало, предоставляя это политикам и чиновникам, как бы мы сказали сегодня, 
аппарату. Здесь Кутепов не был исключением. У него, в отличие от Врангеля, 
имевшего, кроме военного, и инженерное образование, интересы были уже 
отчетливее, прямолинейнее. 

Тридцать первого марта (ст. стиля) в районе Перекопа разыгрался жестокий бой, 
латышские стрелки и красная конница пытались овладеть Перекопским валом и, 
встретив сильное сопротивление, отступили, признав неудачу. На следующий день к 
ним подошла свежая стрелковая дивизия, и атака повторилась. Снова была отбита. 

Но давление было сильным. 

Кутеповские полки редели. Армия была жива. 

Кровь смешивалась с водой, пропитывала землю. Подростки и юноши, самые дерзкие, 
еще не задумывающиеся о смерти, поднимались в решающие атаки. На Таганаше 
генерал Слащев повел юнкеров-константиновцев под артиллерийским огнем 
штурмовать гать с мостом, впереди шел оркестр. И ошеломили. 

О, русская военная музыка! 

Не в каждой дивизии была знаменитая Плевицкая, как у корниловцев, но в душе 
каждого звучала мелодия либо "Преображенского марша", либо "Бородина", либо 
какой-то другой родной и привычной песни. Например, песня Николаевского 
кавалерийского училища, в стенах которого учился и поручик Лермонтов, и генерал 
Самсонов, и защитники Кавказа, Севастополя, освободители Болгарии... 

Едут, поют юнкера Гвардейской школы, 

Трубы, литавры на солнце блестят. 

Грянем "Ура!", лихие юнкера, 

За матушку Россию, за русского царя! 

Вот так, с музыкой, начиналась последняя кампания гражданской войны. С жертвы 
самых молодых добровольцев. Впоследствии жена белого офицера Марина Цветаева в 
поэме "Перекоп" найдет точные описания тех боев, начиная с эпиграфа: 

" - Через десять лет забудут! Через двести - вспомнят!" 

Главное все же происходило в тылу. Войска выполнили поставленную задачу. 

Еще не был объявлен "Приказ о земле". Он только вызревал. Была короткая пауза 
между двумя периодами, деникинским и врангелевским. 

Жестокие меры генерала Кутепова в Симферополе, где он твердой рукой отправлял 
грабителей и дезертиров на виселицу, с короткой задержкой в военно-полевом суде,
 вызывали неприязнь у местных либералов. Городской голова Усов заявлял от имени 
городской общественности протесты. Кутепов этого не понимал. Разве он не вправе 
навести порядок? 

Главнокомандующий вызвал Усова в Севастополь. Либеральная пресса восприняла это 
как пролог к смещению Кутепова. 

Однако Врангель заявил городскому голове: 

"Я знаю о неладах ваших с генералом Кутеповым, являющимся исполнителем моих 
приказаний. Я не хочу разбирать вопроса, кто прав. Я ли, дающий эти приказания, 
или вы. На мне лежит ответственность перед армией и населением, и я действую 
так, как мой ум и моя совесть мне повелевают. Вы на моем месте действовали бы, 
конечно, иначе, однако судьба во главе русского дела поставила не вас, а меня, 
и я поступаю так, как понимаю свой долг. Для выполнения этого долга я не 
остановлюсь ни перед чем и без колебания устраню всякое лицо, которое мне в 
выполнении этого долга будет мешать. Вы протестуете против того, что генерал 
Кутепов повесил несколько десятков вредных армии и нашему делу лиц. 
Предупреждаю вас, что я не задумаюсь увеличить число повешенных еще одним, хотя 
бы этим лицом оказались вы". 

О да, Врангель не был слащавым либералом. Он понимал, что реформам прежде всего 
потребуется сильная воля и твердая власть. Воля у Врангеля была, военная сила 
тоже была. Чего же не было? Людей. Аппарата. Старые чиновники оказались 
непригодны. Они цеплялись за старые бюрократические привычки, ища в них опору, 
вместо того чтобы искать гибкие творческие методы действий. Деникинские 
сотрудники, пришедшие в основном из либералов, говорили больше, чем делали, 
были еще хуже.