соломы и хвороста. Казалось, древняя Скифия высунулась из ночной тьмы и 
показала Европе свое дикое простое обличье. 

Потом англичане признались Кутепову, что у них дрогнуло сердце. Они еще помнили 
о русских жертвах в Великую войну. И они обещали поддержку. Что могли знать эти 
британцы о настроениях и интересах британской короны? Да и Кутепов ничего не 
знал. Он жал руки гостям, видел, что они искренние и честные офицеры. 

Наступал новый, самый яркий боевой поход для 1-го армейского корпуса. 

Снабжение через новороссийский порт было налажено, союзники стали поставлять 
боеприпасы и снаряжение, а то, что они так и не прислали воинские части, как-то 
забывалось. 

К маю красные почти вытеснили небольшие силы добровольцев, оборонявших Донбасс. 
Отдать окончательно угольный район означало потерю не только сырьевой базы, 
важной для военных перевозок и промышленности, но и потерю важного 
стратегического плацдарма, с которого можно было вести наступление на Харьков и 
Москву. 

Здесь уже три месяца сражались наиболее надежные полки - Корниловский, 
Марковский, Дроздовский, Алексеевский. Они были обескровлены, в некоторых ротах 
осталось по 10-20 штыков. Отступали. 

Уже дошли до последних рубежей, станции Иловайской, да и та обстреливалась 
артиллерией красных. Мысленно добровольцы еще находились в Донбассе, а на деле 
были лишены не только угля, но и возможности перебрасывать войска по 
разветвленной сети железных дорог, собирать свои малые силы в крепкие кулаки на 
нужных участках. 

Кутепову фактически достался безнадежный фронт. Почему именно ему, а не 
какому-либо генералу, окончившему Академию генерального штаба? Потому что он 
должен был победить вопреки науке и логике. 

Шестого мая Кутепов со своим штабом был переброшен с Манычского фронта. 
Шестнадцатого мая штаб корпуса смог перейти из Иловайской на станцию Криничная, 
прежнюю стоянку штаба в феврале - апреле. За десять дней наступил перелом. 

Кутепов почти каждый день был на передовой, вел себя как диктатор, не скрывая 
своей требовательности. Но он не сковывал инициативу подчиненных, не влезал в 
каждую мелочь, - он был мотором для пассивных, грозой - для нерадивых, вождем - 
для сильных духом. 

С той стороны тоже искали, как быстрее перейти от партизанской вседозволенности 
к военной дисциплине, и там тоже выдвинулись командиры жесткого склада. 

Диктатор Кутепов. Верно ли это? Наверное, да. Они все или почти все были 
диктаторами. После ужасающего развала, после предательства народом вековых 
ценностей религиозной и культурной жизни иного пути, кроме диктатуры, не 
существовало. На вопрос о диктаторстве и диктаторах, малосимпатичных с точки 
зрения либералов, которых было множество в тылу белой армии, ответила сама 
жизнь. 

Сегодня, в дни нарождающейся новой смуты, все-таки трудно представить тогдашний 
пожар на юге России, широту народного движения всяких банд Маруси, Ангела, 
Иванько, разнузданность мятежей, растерянность обывателей. Украина горела 
небывалым пожарищем крестьянской войны. Там сгорали и красные, и белые. 

Корпус Кутепова продвигался вперед, как римский легион среди полчищ варваров. 
Направление - на Харьков. Удар наносился в стык между 13-й и 14-й красными 
армиями. Штаб Кутепова уже перемещается в Бахмут. Комкор опередил директиву 
армейского штаба, отдал приказ наступать на Харьков. 

В дневнике Ивана Бунина "Окаянные дни" есть выписка из большевистской газеты, 
относящаяся к этим событиям: 

"16 июня. 

Харьков пал под лавиной царского палача Деникина... Он двинул на Харьков орду 
золотопогонных и озверелых от пьянства гуннов. Дикая орда эта, подобно саранче, 
двигается по измученной стране, уничтожая все, что завоевано кровью лучших 
борцов за светлое будущее. Прислужники и холопы мировой своры империалистов 
несут трудовому народу виселицы, палачей, жандармов, каторжный труд, 
беспросветное рабство..." 

Приведя это газетное сообщение, Бунин добавляет: 

"Рад так, что мороз по голове..." 

За пять недель Кутепов прошел от Иловайской до Харькова с боями триста верст.