В сообщении Ставки от седьмого июля 1917 года говорилось: 

"...на юго-западном фронте при малейшем артиллерийском обстреле наши войска, 
забыв долг и присягу перед Родиной - покидают свои позиции. На всем фронте, 
только в районе Тарнополя, полки Преображенский и Семеновский исполняют свой 
долг". 

Благодаря действиям Преображенского полка германское наступление было задержано 
на двое суток, склады в Езерно успели минировать и взорвать, 8-я армия 
передислоцирована, тяжелая артиллерия отведена в тыл. 

Преображенцы положили на это 1300 солдатских жизней и 15 офицерских, хотя, 
конечно, теперь их нечего делить, они все были равны перед Богом и Родиной. 

Кутепова за этот бой Георгиевская дума представила к ордену Святого Георгия 3-й 
степени. Получив его, он должен был сравняться с такими выдающимися генералами, 
как Деникин, Корнилов, Каледин. Но к тому времени главное противоречие той поры 
- противостояние армии и революционной перестройки - дошло до предела. 
Наградное представление Кутепова не успело дойти до правительства. 

В ночь с седьмого на восьмое июля генерал Корнилов вступил в командование 
Юго-Западным фронтом. Это произошло благодаря решительному требованию комиссара 
фронта Бориса Савинкова, известного эсера, в прошлом террориста, руководителя 
Боевой организации партии эсеров, на чьем счету покушения на министра 
внутренних дел Плеве, великого князя Сергея Александровича и десятков, если не 
сотен, других высших лиц и руководителей Российской империи. Но времена 
изменились, и Савинков выступал за "необходимость твердой революционной власти, 
осуществляемой Временным правительством". Он объяснял, что его настойчивость 
вызвана к тому же и личностью Корнилова, который является наиболее подходящим 
человеком для восстановления в армии дисциплины. 

Став командующим фронта, Корнилов на следующий же день послал Верховному 
Главнокомандующему Брусилову, министру-председателю Львову и военному министру 
Керенскому телеграмму. В ней он заявлял о необходимости применения 
исключительных мер вплоть до введения смертной казни на театре военных действий.
 

Начиналась война армии с безвластием. 

У Керенского не было выхода, надо было как-то останавливать беспорядочное 
отступление. Он телеграфировал: "Приказываю остановить отступление во что бы то 
ни стало, всеми мерами, которые вы признаете нужными..." 

Получив телеграмму, в тот же день, девятого июля, Корнилов приказывает всем 
строевым начальникам в случае самовольного отхода войсковых частей обстреливать 
их из пулеметов и орудий. Дезертиры расстреливались. Генерал Брусилов 
поддерживает эти меры, Керенский - тоже. Двенадцатого июля закон о смертной 
казни на фронте принят и немедленно введен в действие по телеграфу. 

Для большинства солдат, для солдатских комитетов имя Корнилова отныне связано с 
жестоким наведением порядка. Закон не отменял и не мог отменить самих комитетов,
 не мог повернуть к обычному армейскому единоначалию, дисциплине, 
ответственности перед Богом и Родиной. Всего этого не было, ни Бога, ни Родины. 
Была безграничная свобода и вседозволенность. 

На следующий день немцы взяли Ригу. В Казани взорвался огромный оружейный склад,
 было уничтожено множество военного имущества, в том числе 12 000 пулеметов. 

Савинков был послан Керенским в Ставку договориться с Корниловым. Он вез 
согласие министра-председателя на меры Корнилова и на переподчинение 
Петроградского военного округа, за исключением самой столицы. 

Кроме того, в разговоре с Верховным Главнокомандующим Савинков высказал 
соображение, что не исключена возможность сопротивления большевиков и Совета 
этим мерам, и поэтому правительству надо иметь в своем распоряжении достаточно 
войск, чтобы подавить восстание. Корнилов согласился с этим и сообщил, что в 
ближайшие дни 3-й конный корпус будет сосредоточен возле Петрограда. 

Кроме того, Савинков предположил, что в будущем Керенский, вероятно, станет 
президентом Российской республики, но Корнилов отнесся к этому скептически. 

Савинков уехал. Генерал Лукомский предположил, что согласие Петрограда на все 
предложения Ставки выглядят подозрительно, а рекомендация Савинкова не 
назначать Крымова командиром 3-го корпуса особенно беспокоит. 

Двадцать седьмого августа, через полгода после февральской революции, Керенский 
направил в Ставку телеграмму с приказанием Корнилову временно сдать должность 
Лукомскому и выехать в Петроград, не дожидаясь приезда нового Верховного 
Главнокомандующего.