усилилось, и врач, опустив мою голову на землю, громко сказал: "" (он сейчас 
умрет). Офицер... взял мою правую руку и сказал: ", Kamrad!" (прощай, 
приятель). Я снова стал терять сознание... Подошел солдат, взял меня за ноги... 
Очнулся я уже вечером от толчков и тормошения... Около меня копошились три 
германских солдата... Они вынули у меня из кармана бумажник с деньгами (225 р.),
 срезали шашку, револьвер, бинокль Цейса, сумку офицерскую, часы, расстегнули 
воротник, оборвали шейную цепочку и сняли ее с образками С. Иннокентия и 
Спасителя. Когда старший из них обрезал и снял флягу, я, т. к. мне очень 
хотелось пить и тошнило (три раза вырвало кровью), обратился к унтер-офицеру со 
словами: "" (дайте мне флягу с водой, я хочу пить). 

...Унтер-офицер ударил меня с силой каблуком в нос... а затем приказал одному 
из солдат приколоть меня... Солдат ударил меня тесаком по шее, прорезал 
воротник шинели и ранил шею, но позвонков не задел. Я вновь потерял сознание и 
пришел в себя уже ночью. Шел дождь... Страшно хотелось пить; я попробовал 
ползти и пополз, теряя сознание через каждые 6-7 шагов... Утро застало меня в 
канаве на картофельном поле. День я пролежал в полубредовом состоянии... а 
ночью снова принялся ползти... Я мог пользоваться только правой рукой и 
коленями, левая же рука была совершенно лишена способности действовать, плечо и 
локоть распухли. На третий день я был замечен своими и вечером поднят..." 

Такие, как Соболевский и Штукатуров, шли и шли навстречу огню. Их убивало, но 
они вставали и снова шли. 

В марте 1915 года Кутепов снова был ранен осколком гранаты в правую ногу. На 
этот раз кость цела, и через несколько недель он снова на фронте. Но это уже 
другой фронт. Отступление. Удар германских армий в районе Дунайца прорвал фронт,
 началось долгое выдавливание русской армии из Карпат. Не хватает снарядов. 
Запасы мирного времени кончились, промышленность не успевает восполнять расход. 
Потом это обстоятельство оппозиция использует для обвинения правительства в 
измене, подтвердив тем самым пророчество Дурново. Никакой измены, конечно, не 
было. 

Девятнадцатого июля Кутепов произведен в капитаны. Двадцать седьмого у деревни 
Петрилово Ломжинской губернии разражается сильнейший бой. Тяжелые орудия 
германцев крушат оборону преображенцев. С ужасным скрежетом, будто по небу прет 
железнодорожный состав, бьют тяжелые снаряды. От передовой, 3-й роты остается 
один взвод. Немцы идут в атаку и начинают охватывать левый фланг полка. Кутепов 
со своей 4-й стоит в батальонном резерве и все это видит. Но нет приказа 
действовать. 3-я рота погибает. Еще несколько минут и будет поздно. 

- Вперед, ребята! - командует капитан и бросается в контратаку. 

Немцы уже захватывают окопы. 

Кутепов успевает в центре позиции опередить их. Воздух шевелится от пуль. Но 
никому не страшно. Смерть вплотную подступает к нему, уже заносит над ним свою 
косу. А капитан будто ослеплен. Что-то бьет его слева в пах, опрокидывает на 
землю. Подбегают санитары. Он ранен. Его кладут на носилки, собираются унести. 

- Опустите! - велит Кутепов. 

Ему больно. Он зажимает рукой пах и другой рукой указывает на занятые 
противником окопы. Там еще надо помучиться. Бой продолжается. Немцев выбивают 
штыками. Кутепов не знает, сколько ему остается жить. Но пусть сперва выбьют их 
оттуда, а потом душа оставит его тело. Не он первый, не он последний. Мимолетно 
вспоминается тот животный страх, который обуял его на маньчжурской сопке, когда 
он спустился к убитому японцу. 

Ура! Окопы очищены! 

И все. Сейчас его поднимут и понесут. Несут. Он еще на что-то надеется, но нет, 
чудес не бывает. Он ранен, рана тяжелая... Полегло две трети его роты. 

Но прорыв закрыт. Позиция за нами. Слава Богу! 

Эта инициатива Кутепова остановила успех немцев и задержала на несколько часов 
наступление целой Баварской дивизии. О Кутепове заговорили в Гвардейском 
корпусе. За петриловский бой он был награжден орденом Святого Георгия. 

Вскоре, двадцатого августа был убит капитан Баранов, командир Государевой роты, 
не пригибавшийся и не ложившийся при перебежках, ибо считал, что коль у него на 
погонах царские вензеля, он не имеет права кланяться пулям. 

Кутепову было суждено его сменить. 

А пока его везут в госпиталь, где он знает, будет много молодых хороших русских 
людей, которым отрезают руки и ноги, которым не страшно умирать, и хочется жить,
 и они смотрят, смотрят на сестер милосердия с кроткой улыбкой, веря, что их не 
забудут, или же, когда впадают в беспамятство, стонут в бреду слова полкового