занятый матросами, комсомольцами. Впечатление от разговоров самое отрицательное.
 Эта молодежь ими воспитана и настроена сейчас воинственно". 

До Москвы они добрались благополучно. У них была явка к Стауницу, в квартиру на 
Маросейке, и они явились к нему, не ведая, конечно, что хозяин никакой не 
Стауниц, а чекист Эдуард Оттович Опперпут, который раньше принимал участие в 
охоте за Савинковым. 

"Трест" принял гостей солидно. "Впечатление от этой группы, - сообщали они в 
Париж, - самое благоприятное: чувствуется большая спайка, сила и уверенность в 
себе. Несомненно, что у них имеются большие возможности, прочная связь с 
иностранцами, смелость в работе и умение держаться..." "Возможности получать 
сведения у них большие, и они сами говорят, что иностранные миссии перед ними 
заискивают: по-видимому, их люди имеются всюду, особенно в Красной армии". 

Кутепов получил десятки донесений о солидности "Треста". Отступать генералу не 
было никаких видимых причин. Он пошел навстречу своей гибели. 

Если бы он был несколько осторожнее, у него наверняка вызвало бы подозрение 
письмо от двадцать второго ноября 1923 года. Как он оставил его без внимания, 
трудно объяснить. 

"Есть распоряжение устроить меня на службу в контрразведывательный отдел при 
ГПУ через имеющуюся оказию таможенного отдела. Это отдел ГПУ, ведущий 
наблюдение за приграничной полосой и поступающей контрабандой, предложил на 
этих днях Всерос. инвалидному комитету (Вико), а в частности У., взять на себя 
организацию подставных лавок в Москве для поимки контрабандных товаров. 
Согласно плана Там. Упр. все заведывающие лавками будут считаться агентами 
отдела по борьбе с контрабандой Там. Упр. и в своей работе будут 
инструктироваться сотрудниками последнего. 

Отдел по борьбе с контрабандой работает в теснейшем контакте с 
контрразведывателъным отделом ГПУ. Многие сотрудники отдела по борьбе с 
контрабандой являются и секретными сотрудниками к.-р. отд. при ГПУ. Задачей 
является поставить себя в такое положение, чтобы, заручившись доверием и 
знакомствами среди членов ГПУ, получить их предложение сделаться их сотрудником 
в отделе к.-р. сначала секретным, а потом и открытым, приняв которое 
использовать свое положение для целей М. О. Р.". 

Возможно, Кутепов утратил осторожность, ибо все вокруг было враждебно и опасно. 
Коль "Трест" представлял здоровую клетку в больном теле, то как можно было 
надеяться на постоянную безошибочность всех решений? Всех связей "Треста"? 

Стауниц снял для четы Шульц ларек на Центральном рынке, куда сотрудники 
польского посольства приносили пакеты для "Треста" и получали почту для 
отправки за границу. Завязалась большая игра. Чем она кончится? А может, 
Кутепову удастся проскользнуть по чекистским тропинкам раньше самих чекистов? 

Евразийцы тоже вскоре попали в ГПУ. Они ввели в свой круг Александра 
Алексеевича Лангового, который был соответственно подготовлен в 
контрразведывательном отделе. Он был интеллигент, сын профессора медицины, 
добровольцем воевал в рядах красных, награжден орденом Боевого Красного знамени.
 Сестра Лангового к тому же служила в ЧК. Ланговой стал руководителем 
евразийской секции "Треста" и, побывав в Варшаве, где встречался с Артамоновым, 
завязал первые контакты с эмиграцией. 

Весной 1924 года через эстонскую границу в Россию прибыл товарищ Арапова 
Мукалов. Он побывал в Москве, съездил в Харьков. Ему организовали встречи с 
подставными командирами воинских частей. Он был доволен поездкой и поверил в 
силу тайной организации. 

Вскоре Якушев пригласил в Москву Арапова, познакомил его с Ланговым, и тут 
вспыхнул настоящий фейерверк изобретательности чекистов. На заседании 
евразийской секции присутствовали увлеченные сторонники евразийства (сотрудники 
ГПУ), которые выступали за российские интересы и православные традиции. 
Ланговой предсказал дальнейшее развитие страны как советской монархии. 

Для Арапова слышать это было удивительно. Он помнил Москву по 1918 году, когда 
его, гвардейского офицера-фронтовика, большевики держали в Бутырской тюрьме. 
Тогда .казалось, что назад возврата не будет. Но теперь его окружали милые 
русские люди, прозревшие и готовые служить Родине. 

Арапов был растроган и легко проглотил чекистскую наживку. Может быть, у него 
больше не было таких приятных минут. Блудный сын вернулся домой, и здесь не 
забыли его, он был своим. 

Контрразведывательный отдел закрепил его впечатления встречами с генералами 
Зайончковским и Потаповым. Евразийство тесно соединялось с "Трестом". В Берлин 
Арапов вернулся полностью очарованным. Храбрый офицер, расхаживавший под 
артиллерийским обстрелом с преспокойным видом, здесь уступил острому чувству