я. За ней полетели десятки. Началась 
беспорядочная стрельба. 
      Стреляли с обоих турецких пикетов. Солдаты крестились, снимая треуголки. 
Немного погодя на высоком берегу блеснул огонек, и над Дунаем прокатился гром - 
турецкая батарея стреляла по десанту. 
      Гребцы налегли на весла. 
      Князь Мещерский отвечал туркам со своего берега. Турки продолжали 
стрелять по лодкам, но безрезультатно: они стреляли в темноте и с большого 
расстояния - ядра не долетали до лодок. 
      Быстрое течение Дуная сносило лодки вниз. Наконец лодки благополучно 
пристали к берегу, на версту ниже назначенного места. Солдаты, один за другим, 
прыгали на берег. Клюшников оступился и упал по пояс в воду. 
      - Ружье береги! - крикнул откуда-то знакомый голос генерал-майора. 
      В несколько минут астраханцы высадились на турецкий берег. Построились, 
как было указано в диспозиции, в два каре. Первая колонна под командой 
полковника Батурина, вторая - подполковника Мауринова. Резерв вел майор Ребок. 
Впереди рассыпались стрелки. 
      Не успели пройти и десятка сажен, как стрелки наткнулись на неприятеля. 
Защелкали выстрелы. Турецкий пикет был мгновенно опрокинут и бежал к своим 
лагерям. В темноте только трещали кусты да сыпалась из-под ног земля. Миновали 
место второго турецкого пикета. У догоравшего костра валялась чалма, лежал 
оставленный ятаган. 
      Здесь Суворов разделил отряд: Мауринова с его колонной отправил налево к 
лагерю паши, перед которым стояла батарея, а сам с колонной Батурина двинулся 
вдоль берега. Суворов заходил во фланг турецкой батарее, защищавшей центральный 
лагерь. 
      В турецком лагере слышались крики. Очевидно, турки узнали о переправе 
русских. 
      Солдаты, ободренные благополучной переправой и первыми успехами, весело 
переговаривались: 
      - Ишь, загудел улей... 
      - Паше спать помешали! 
      - А у них, брат, жен у каждого - по десяти... Астраханцы шли в темноте 
через рытвины, промоины, овраги, продирались сквозь кусты, то спускались вниз, 
то подымались наверх. 
      Подошли к крутизне, на которой стояла четырехпушечная батарея. Шутки 
смолкли: все знали-турки за прикрытием всегда дерутся ожесточеннее, чем в поле. 

      Когда первые ряды астраханцев вышли из кустов и стали подыматься на обрыв,
 турки засыпали их пулями. Грохнул залп из четырех орудий. 
      В колонне сразу повалилось больше десятка людей. 
      Клюшников, шедший рядом с Вороновым, вдруг присел, схватившись за ногу. 
      Но астраханцы мужественно выдержали огонь. Вот когда на деле пригодились 
сквозные суворовские атаки. 
      Астраханцы бросились на крутизну. Воронов, цепляясь за кусты и 
ежесекундно скользя, карабкался вместе со всеми наверх. Впереди, сзади, с боков 
только и слышались запыхавшиеся, торопливые голоса: 
      - Живее, живее! 
      - Пошел скорей! 
      Все спешили на гору. Люди падали, катились вниз, вставали и снова 
продолжали лезть наверх. 
      Воронов зацепился за какие-то корни и растянулся. Кто-то в темноте 
наткнулся на него, выругался и, перешагнув, побежал дальше. Воронов вскочил. 
Передние ряды астраханцев уже прорвались на высокий бруствер, которым была 
обнесена батарея. 
      Впереди, в толпе, Воронов на мгновение увидел знакомую фигуру Суворова. 
      "Ишь, не отстает!" - подумал он и с криком "ура" кинулся вперед. 
      Все смешалось. В полутьме только по чалмам можно было отличить врагов от 
своих. 
      Суворов, разгоряченный свистом пуль, бежал вперед, насколько позволяли 
силы. 
      Приземистый янычар выскочил из-за куста и взметнул над головой кривым 
клинком. Суворов, больше наугад, привычно отпарировал удар. Сталь звонко 
чиркнула по стали. Суворов едва удержал в руках шпагу - так силен был удар. Он 
отпрыгнул назад, готовясь к следующему нападению. Янычар снова занес шашку. 
Суворов отбил и это нападение. 
      И тут из-за плеча Суворова кто-то выстрелил в янычара. Турок упал. 
      Суворов побежал вперед, к орудиям. Три орудия были уже в руках у русских. 
Только вокруг последнего шла свалка - турецкие артиллеристы отбивались шашками 
и ятаганами от астраханцев. Суворов поспешил туда. 
      Но не успел он сделать двух шагов, как впереди что-то грохнуло и ударило 
в грудь. Суворов отлетел в сторону и упал, больно стукнувшись боком о сломанный 
лафет. В глазах пошли круги. Захватило дух. 
      Сержант Горшков и какой-то солдат подняли Суворова. Суворов стоял, левой 
рукой держась за ушибленный бок, а правой судорожно сжимая эфес шпаги. 
      Он огляделся - четвертое орудие чернело на земле. Вокруг него лежали тела 
турок и русских. Кто-то стонал. Суворов догадался: пушка разорвалась, перебив и 
переранив окружавших ее. 
      Горшков хотел вести Суворова назад, к реке, но Суворов отстранил его, 
мотая головой. Он едва нашел в себе силы выдавить: 
      - Ничего, вперед! 
      И, прихрамывая и потирая левый бок рукой, он побежал к турецкому лагерю, 
из которого астраханцы гнали штыками обезумевших от страха разбитых турок. 
      VI