к полковой линейке. 
      Из всех палаток к линейке бежали всполошившиеся солдаты и офицеры. Но их 
ждало приятное разочарование: никаких басурман нигде не было. Из Букареста 
приехал новый начальник отряда, и ведено строиться к смотру. 
      Солдаты, повеселев, становились по местам. Они были удивлены: до сих пор 
ни один командир не подымал полк ночью. В рядах тихо обсуждали это диковинное 
событие. 
      - И чего выдумал - ночью устроить смотр! 
      - Пусть его смотрит. Нам же лучше, что не днем. В темноте не больно 
увидишь, скривил полк линию аль нет... 
      - Ну, не скажи, что нам лучше. А когда начнем метать артикулы по 
флигельману (Флигельман - солдат, делавший перед фронтом ружейные приемы, 
которые вслед за ним повторял весь строй.), так в этаком тумане ты и не 
разберешь, что там флигельман делает! 
      Капралы ходили вдоль шеренг, напоминали: 
      - Прихлопывать по суме, не жалея рук! По ружью пристукивать покрепче! 
      И кое-кому из нерадивых и нерасторопных прибавляли одно-другое словечко 
для пущего внушения. 
      Вдоль фрунта, запыхавшись, пробежал толстый полковник Батурин, временно 
командовавший негоештским отрядом. 
      Солдаты ждали, что вот-вот раздастся: "Слушай!" - и начнется надоедливая, 
ненавистная ружейная экзерциция. 
      Но вместо этого скомандовали: "Направо во фрунт! Ступай!" - и вывели полк 
за деревянные рогатки, которыми был обнесен весь лагерь от набегов турецкой 
конницы. 
      Полк построили на площади возле монастыря в каре, оставив одну сторону 
каре незамкнутой для спешенной конницы. 
      В середину каре быстро вошел небольшого роста человек в генеральском 
мундире. За ним спешили старшие начальники отряда - толстый Батурин, высокий 
жилистый подполковник Мауринов и юркий майор Ребок. 
      Незнакомый небольшого роста человек, вероятно, и был новый командир. 
Астраханцы с любопытством смотрели на него, стараясь получше разглядеть в 
предутренних сумерках. 
      Воронов смотрел и силился вспомнить, где он видел его. 
      - Да это никак тот Суворов, что был у нас командиром, когда мы стояли еще 
в Петербурге. 
      Помнишь? - сказал Воронову его сосед, мушкатер Клюшников. 
      Воронов не мог знать Суворова по Астраханскому полку: он только год назад 
попал в этот полк. Но помнил зато Суворова еще по Новой Ладоге. И когда 
Клюшников напомнил ему, он сразу признал Суворова. 
      - Да, да, это Суворов! - обрадовался старому знакомому Воронов.- Такой же 
маленький, худенький. И все не постоит спокойно на одном месте. Я у него в 
Суздальском полку служил. 
      - Мало ли похожих! - сказал другой сосед Воронова, всегдашний спорщик в 
капральстве.- Генерал Каменский тоже невелик ростом... 
      - Да я те говорю, это он, - горячо ответил Воронов. - И тогда вот так же, 
бывало, подымет полк на ученье ни свет ни заря... 
      Клюшников поддержал его: 
      - Правильно. П холоду так же не боялся - все в одном мундирчике. Глянь: у 
Батурина зуб на зуб не попадает, трясется, ровно студень, а Суворову хоть бы 
что. Это он! 
      После знойного дня ночь была, как обычно в Валахии, промозгло-сырая. Дул 
холодный северо-восточный ветер - "русский", как называли валахи. Солдаты 
поеживались в суконных мундирах, невыспавшиеся офицеры зябли без плащей, 
позевывая в кулак. 
      И только одному генерал-майору Суворову было нипочем: он стоял без плаща 
- ему скорее было жарко, нежели холодно. 
      Послышался топот лошадей. На рысях подошла конница - Астраханский 
карабинерный и казаки. Они быстро спешились и замкнули каре. Батурин 
скомандовал: 
      - Слушай! На караул! 
      Генерал-майор Суворов отделился от штаб-офицеров я крикнул: 
      - Здорово, молодцы-астраханцы! Здорово, старые друзья! 
      Уже многие из старослужащих астраханцев узнали своего бывшего командира. 
Весть о том, что этот генерал-майор - тот самый Суворов, который одиннадцать 
лет тому назад временно командовал Астраханским полком, в один миг пролетела по 
всему каре. 
      И дружное солдатское "здравия желаем" гулко ударило в стены монастыря. 
      III 
      Суворов сидел в пустой келье Негоештского монастыря. В разбитое окно 
тянуло ночной сыростью, надоедливые комары кусали открытую шею и лицо 
Александра Васильевича, свеча оплывала и чадила, но Суворов ничего не замечал: 
он писал диспозицию к завтрашнему поиску на Туртукай. 
      Все эти три дня, что Суворов пробыл в Негоештах, он не знал ни сна, ни 
покоя. 
      В Негоешти Суворов приехал в ночь на, 5 мая 1773 года. Сделав пятьдесят 
верст в нестерпимо тряской молдаванской каруце, он и не подумал лечь отдохнуть 
с дороги, а тотчас же пошел знакомиться со своим отрядом. 
      Пехота - Астраханский полк - была ему знакома еще с 1762 года, когда 
Суворов, в чине полковника, временно командовал им. Многие астраханцы помнили 
Суворова. Они помнили его потому, что полковник Суворов