— Ну что, паря? — лукаво посмотрел на Ваську Легостаева Власьич, когда бой 
отшумел и турецкие корабли были уже далеко.

— Ничего, — смущенно улыбался Васька, вытирая рукавом потное, грязное от 
пороховой копоти лицо.

— Наша картечь турка берёт?

— Берёт…

— А что ж твой крымчак травил[57 - Травить — шуточное: врать.]?

— Да почему он мой, дяденька? — обиделся Васька.

— Вот их корабли ходоки лучшие, чем наши, это верно, — продолжал Андрей Власьич.
 — Нам за ними не угнаться: наши корабли больно садкие… Да пусть и убегают, все 
равно до Царьграда многие не дойдут! А страшновато, поди, было, ребятки? — 
оглядел он молодых товарищей.

— Спервоначалу, как сидели без дела, не горазд весело…

— Как это он в ростры саданет, я думал — конец…

— В море, что в поле: не столько смертей, сколько страстей! — наставительно 
сказал Власьич. — А ну, ребятки, давайте банить!

…К адмиралу Ушакову на шканцы принесли сбитый с турецкого вице-адмиральского 
корабля флаг. Его выловили русские шлюпки.

— Ваше превосходительство, поздравляю с победой Черноморского корабельного 
флота! — подошел капитан Елчанинов.

— Вот видите, не помогли туркам ни ветры, ни английские пушки! — улыбнулся 
адмирал Ушаков.




XIV


Да впишется сие памятное происшествие в журналы Черноморского адмиралтейского 
правления ко всегдашнему воспоминанию храброго флота Черноморского подвигов.

    Из приказа Потемкина.



В бою у Керченского пролива турки позорно бежали, но Гуссейну все-таки удалось 
увести с собой все поврежденные суда. Он отошел к своим берегам и стал 
приводить потрепанную эскадру в порядок.

Возвращаться в Константинополь Гуссейн стыдился: он обещал султану наказать 
Ушак-пашу за его опустошительные набеги — и ничего не сделал.

Но турецкий флот все еще превосходил русский по количеству кораблей и 
корабельной артиллерии, и Гуссейн не терял надежды.

За месяц он починил повреждения на эскадре и снова вышел в море.

Султан прислал в помощь молодому Гуссейну престарелого капитан-бея[58 - 
Капитан-бей — полный адмирал.] Саит-бея. Он предложил Гуссейну сторожить выход 
из лимана: турки знали, что в Херсоне достраивается для севастопольской эскадры 
несколько кораблей. Саит-бей советовал их уничтожить. Ушаков узнал о выходе 
турок в море и 25 августа пошел их разыскивать: не в правилах Ушакова было 
дожидаться противника.

Черноморский флот пошел в трех колоннах к Очакову. Федор Федорович хотел 
соединиться с лиманской эскадрой и вместе с ней идти на поиски врага. По слухам,
 турки держались у устья Дуная.

28 августа, в шесть часов утра, когда Ушаков шел вдоль острова Тендра, матрос с 
салинга закричал:

— Вижу мачты!

Тотчас же бросились к адмиралу. Ушаков выбежал на шканцы и глянул в трубу.