светлейшего есть грешки и побольше!

— Пусть он любит власть, почет и роскошь, но все-таки он постоянно радеет о 
величии русского государства! — ответил Ушаков.

— Человек он незаурядный, нет спору. Но в жизни тяжел: мнителен, часто хандрит,
 — продолжал Голенкин.

— Ты на его месте не так бы еще захандрил, если бы тебе надо было заселять 
новые земли, строить крепости и города, заводить флот. Нужны люди, пушки, лес, 
а всего этого нет на месте. Каждый гвоздь, каждую каболку приходится доставать 
за тридевять земель. При таком положении быть всегда веселым — мудрено! — 
горячо сказал Федор Федорович.

Приятели не стали спорить с Федей: бесполезно — Ушаков старается не замечать 
недостатков Потемкина.

С рассветом Федор Федорович отправился на корвете «Красноселье» в Херсон. 
Теперь уже не приходилось опасаться Очакова: крепость была взята русскими 
войсками еще полгода назад.

На этот раз Ушаков был уверен, что увидит Потемкина, — никакой Мордвинов не 
стоял на его пути.

Из Херсона он на лошадях отправился через Молдавию в Яссы.

— Господи, благодать-то какая! — вертел во все стороны головой денщик Федор, 
сидевший рядом с кучером на козлах.

Он восхищался зеленеющей степью, солнцем, пением птиц:

— Цветочки, птицы! А небо, а степь, ширь, приволье какое! Вот где жизнь!

Ушаков смотрел на него и думал: «Как различны люди: Федору лучше в степи, а мне 
— в море. В море — настоящий простор. Там бодрый ветер, там крутые волны. 
Хорошо! А здесь — пыль, духота, и только клонит ко сну».

После десятидневного утомительного путешествия наконец ранним утром подъехали к 
Яссам. Федор Федорович смотрел на грязный, сонный городишко. На улицах еще не 
было ни души.

Но чем ближе подъезжали к ставке Потемкина, тем становилось оживленнее.

Вон куда-то промчался курьер. Ямщик нахлестывал лошадей, а офицер устраивался 
поудобнее в телеге. Вон молдаванин погнал — должно быть, на княжескую кухню 
стадо гусей. Проехали верхами какие-то офицеры.

Впереди показался княжеский дворец.

По обширному двору пробегали гайдуки, лакеи. Солдаты посыпали свежим желтым 
песком двор. Ушаков велел подъехать к небольшому домику слева, на крыльце 
которого стоял солдат с ружьем.

«Это, вероятно, комендантская».

— Кто и откуда? — окликнул солдат.

— Контр-адмирал Ушаков из Севастополя, — ответил ямщик.

Солдат скрылся в доме. Через минуту оттуда, второпях застегивая мундир, 
выкатился толстый майор.

— Пожалуйте сюда, ваше превосходительство. Давно вас ждем! — сказал он, 
подбежав к коляске, и на своих толстых, но проворных ножках покатился к флигелю,
 стоявшему в глубине двора.

— Здесь вам приготовлены покои, — говорил он, распахивая перед Ушаковым дверь.

Навстречу им из комнат торопились лакеи в малиновых ливреях.

Федор в своем тиковом камзоле имел по сравнению с ними совершенно деревенский 
вид.

Ушакову отвели две хорошо обставленные комнаты.

— Отдыхайте, ваше превосходительство, с дороги, а часиков в одиннадцать князь 
вас примет. Я доложу, — сказал дежурный майор и выкатился вон.

Федор стоял с адмиральским чемоданом в руке и умилялся: