Все офицеры на «Св. Павле» говорили:

— Куда-либо назначат нашего Федора Федоровича.

Жалели хорошего командира, но и радовались за него.

— Вот если бы светлейший назначил его командовать лиманской флотилией!

Федор Федорович и сам подумывал, что это может случиться.

Войнович был рад отъезду Ушакова.

На посыльном судне Ушаков дошел до Кинбурнской косы, а оттуда доставился в 
Херсон.

Два года он не был здесь. А сколько воспоминаний связано у Федора Федоровича с 
этим городом, где он встречался с Любушкой, и со степью, где еще видны остатки 
его бывших землянок.

В адмиралтействе стало тише, — на виду у грозного Очакова строили меньше. Но 
все же верфь жила.

Вот к ней тащатся подводы с корабельным лесом.

Лес, видимо, следует издалека: пока довезли, дубовые кряжи хорошо просохли на 
южном солнышке.

Вон под командой мичмана протопало отделение матросов.

— Мичман Петров, куда вы? — окликает идущий с верфи лейтенант.

— «Принцессу» конопатить! — зычно, на всю улицу, отвечает мичман.

Знакомая картина.

Ушаков сразу направился к большому адмиралтейскому дому, где была канцелярия 
светлейшего. Его ждала неожиданная неприятность: Потемкин уехал в Кременчуг, и 
никто не знал, когда он вернется.

Заботы о делах государственной важности мешались у Потемкина с забавами и 
пирами.

Ушаков оказался в затруднительном положении.

Скрепя сердце он направился к старшему члену Черноморского адмиралтейского 
правления, контр-адмиралу Николаю Мордвинову: может быть, князь передал 
Мордвинову то, что хотел сам сказать Ушакову?

Ушаков еще ни разу не встречался с Мордвиновым, но уже заранее не любил его. 
Федор Федорович чувствовал в нем завистливого, мелочного формалиста. Своими 
действиями Мордвинов напоминал ему Войновича.

О Николае Мордвинове Ушаков знал, что он сын известного адмирала Семена 
Ивановича Мордвинова, который написал книгу «Полное собрание о навигации» и 
перевел с французского «Книгу полного собрания об эволюции или экзерциции 
флотов». С этими книгами Ушаков познакомился еще в Морском корпусе.

Уже тогда все эти французские «Экзерциции флотов», переведенные Семеном 
Мордвиновым, и «Искусство военных флотов» иезуита Госта вызывали в молодом 
Ушакове сомнения.

Западноевропейская линейная тактика, перед которой все, преклонялись, как перед 
незыблемым законом, представлялась ему не такой уж непогрешимой истиной. А чем 
больше Ушаков служил на флоте, наблюдал и думал, тем больше приходил к выводу, 
что линейная тактика отжила свой век.

Ведь вот же на глазах у всех генерал Суворов бьет турок вопреки всем правилам 
сухопутной линейной тактики, перед которой так благоговеют европейские 
полководцы. Генерал Суворов не придерживается ее правил, смело идет на врага и 
побеждает.

В морской линейной тактике Ушакова всегда возмущал закостеневший порядок боя. 
Линейная тактика устанавливала для всех боев одни и те же правила. Она 
указывала заранее, как надлежит строить линию баталии, как нападать на врага. 
Словно это был не морской бой, а какой-то чопорный танец, в котором танцор 
только и боится, как бы не перепутать па. И, уже не думая, делает всегда одно и 
то же: шаг — туда, шаг — сюда, шаг — вправо, шаг — влево.

Смешно и нелепо!