Клокачев говорил и все время подносил к носу головку чесноку — нюхал.

— Что делали в Таганроге, ваше превосходительство?

— Как убереглись они? — посыпались вопросы.

— А вот как. Капитан над Таганрогским портом генерал-майор Косливцев осматривал 
всех подозрительных «купцов»[31 - «Купец» — торговое судно.], устроил карантин. 
Нам также немедля учредить во всех кораблях и командах карантины, выставить 
караул. Перед работой и после работы самим лично осматривать команду.

— А как узнаешь, что человек заболел чумой? — спросил, кто-то.

— Черные чирьи пойдут по телу. Как уголь.

— И синие пятна, морушки[32 - Mорушки — тифозные пятна.], — откликнулись те, 
кто слыхал о недавней московской чуме.

— Горячка! Человек лежит без памяти.

— И вовсе не так. У меня в Москве зять помер. При полной памяти. Перед смертью 
все соленых грибков просил…

Клокачев постучал рукой по столу:

— Тише, господа! Слушайте дальше. Во всех кораблях и командах немедля зажечь 
костер из кизяка. Жечь круглые сутки. Помните: при чуме, как у нас на море, 
главное — ветер. Ведь не зря и называется «моровое поветрие». Если команда идет 
на работу и встретит незнакомого человека, то смотреть, чтобы он не выиграл у 
тебя ветер. Ежели надо переговорить с ним, то становись так, чтобы вы оказались 
на ветре.

— Ваше превосходительство, я полагаю, кроме ветра есть еще что-то, — сказал 
Ушаков. — Если бы только один ветер, то чума пошла бы и дальше, а ведь она 
второй год держится только на побережье.

— А как в семьдесят первом годе пожаловала в Москву, забыли? Ежели не в ветре, 
то, извольте сказать, в чем тогда? — обернулся к нему Клокачев.

— Не знаю, ваше превосходительство. Я не лекарь. Я только сказал, что думал.

— Думать нечего. Слушайте, что приказывают, господин капитан второго ранга!

Ушаков покраснел и смолк.

— Людям побольше есть чеснок. И обливаться уксусом. Песен не петь. Работы не 
прекращать. Но в Ахтиарскую бухту ничего не отправлять: не занести бы мор на 
готовые корабли.

И Клокачев распустил собрание.

Командиры уходили, озабоченно обсуждая неприятную новость.

— Видишь, сам же говорит: «не занести бы»; значит, не в одном ветре дело! — 
шептал Голенкину Ушаков, когда они выходили из адмиралтейства. — А то выйдет, 
как бабы говорят: «ветром надуло».

— Никто ничего не знает, — ответил Голенкин. — А наш Паша угодил: вовремя 
убрался из Херсона! Ну, Феденька, держись!

— Будь здоров, Гаврюша!

Когда Ушаков пришел к своей команде, там уже знали о страшной новости. 
Судили-рядили на все лады:

— Не суждено — не заболеешь.

— Бояться не надо. Кто боится, того сразу возьмет.

— Береженого и бог бережет!

— Бог-то бог, да и сам не будь плох!

— Слыхал: уксусом надо обливаться.

— Пей водку — ничто не возьмет!

— Дяденька, а что с человеком тогда случается?