— Я здесь больше месяца.

— И Егорушка?

— Нет, Егорушка остался с мамой. Тащить ребенка сюда, где столько болезней!.. Я 
приехала в это пекло лишь потому, что Павел говорил, будто из Петербурга много 
шлют в Херсон моряков. Надеялась встретить тебя. Павел уехал позавчера в 
Таганрог. Феденька, скажи лучше, как ты живешь? Я так рада, что вижу тебя! 
Хочется о многом поговорить с тобой, посидеть вдвоем! Знаешь, приходи ко мне 
сегодня обедать!..

— Лучше ты приходи ко мне. Я живу на отшибе, в отдельном домике, у самой степи. 
А у тебя кругом соседи. Пойдут сплетни, — поморщился Федор Федорович.

— Ну, ладно, приду я, — согласилась Любушка, и они расстались.

Ушаков с нетерпением ждал вечера.

Вечером Любушка пришла.

Денщик Федор, увидав ее, расцвел. Он не знал, как и принять дорогую гостью. 
Ушаков немного смутился.

— Мы с Федором Федоровичем старые знакомые, — просто объяснила удивленному 
денщику свой неожиданный визит Любушка, — Федор Федорович знавал меня еще в 
Петербурге совсем маленькой девочкой!

— Так-так. Вот и хорошо! Вот и хорошо! — умилялся Федор.




XX


Невидимой, весьма тонкой и сыростью противно пахнущий моровой яд никогда не 
показывается беспосредственно в наших странах в оных воздухе, но проходит к нам 
с восточных и полуденных земель чрез товары или зараженных оною людей.

    Описание морового поветрия.



Однажды, в конце июля, ранним утром к Ушакову прибежал адмиралтейский вестовой. 
Вице-адмирал Клокачев звал всех старших командиров на срочное совещание.

«Что там стряслось?» — раздумывал Ушаков, направляясь в адмиралтейство.

Первый, кого Федор Федорович увидал, входя в кабинет адмирала, был Войнович. 
Выпучив свои черные глаза, он важно восседал в кресле у самого адмиральского 
стола.

Федор Федорович сел к Голенкину, который выбрал место в сторонке, у окна.

— Что же это ты, Федор Федорович, и глаз не кажешь?

— Заработался, брат! — виновато улыбнулся Ушаков.

Работы у него в самом деле было достаточно. Но ему казалось, что все в Херсоне 
знают о том, что он встречается с Любушкой, знают, что она бывает у него. 
Правда, Любушка никогда не шла к Ушакову мимо казарм, а обходила их со стороны 
степи.

В кабинет вошел Клокачев. Он был чем-то, видимо, расстроен.

Все разговоры смолкли.

— Нашей верфи и нашему строящемуся флоту угрожает страшная опасность. Вчера в 
Херсоне появилась чума, — выпалил Клокачев и остановился.

— Всё же не ушли!

— Докатилась-таки и до нас! — послышались замечания.

— Это горше самого лютого и грозного врага. Во сто крат хуже всяких турок и их 
европейских покровителей. Морской флот строится на двух верфях: в Херсоне и 
Таганроге. В Таганроге убереглись, хотя он и ближе к Тамани, где прошлым летом 
объявилось это моровое поветрие. Надо и нам приложить все усилия, чтобы не дать 
распространиться заразе. Надо спасти Черноморский флот!