В далекий Петербург пять лет назад Федя Ушаков приехал в липовых лаптях. Кадеты 
смеялись над этим невысоким, коренастым, синеглазым пареньком, который глядел 
на всех исподлобья, сдвинув густые брови.

Но когда желтозубый князь Гагарин попробовал было тронуть Федю Ушакова, этот 
тамбовский паренек так стукнул его по загривку, что у Гагарина навсегда отпала 
охота задевать «лапотника».

…Ушаков прошел через «сахарные» ворота во двор. («Сахарными» они назывались 
потому, что в соседнем доме был сахарный завод.)

Закатное солнце заливало весь корпусной двор — флигельки, хлебную и поварню, 
возле которой солдат рубил дрова.

На крылечке дома № 3, где жил Ушаков, сидел с книгой в руке его второй сожитель 
— румянощекий, плотный Паша Пустошкин. Паша хорошо успевал в науках, но зимою 
три месяца проболел, отстал и теперь целые дни занимался.

Ушаков не стал ему мешать разговорами (Федя вообще был не из болтливых), а 
сразу прошел в свою комнату.

Комната была тесная — в ней едва помещались три кровати, стол, скамья и 
табуреты. На стене висела полочка с книгами, а над ней, на желтых бревнах, была 
приклеена гравюра — идущий под марселями в полветра корабль, перед которым 
лежит Слава с трубою в руке. Она трубит:

		Дети, сему учитесь,
		Волн морских не страшитесь!

Ушаков аккуратно повесил шляпу на гвоздь, поднял окно и взял с полки 
«Навигацию» Семена Мордвинова. Он присел к окошку и раскрыл книгу на том месте, 
где давеча остановился:



«Навигаторам нужно знать напервее мореплавания до выходу из порту о исправлении 
склонения компаса, чтоб знать, сколько в которую сторону компас склонение имеет 
для знания прямого пути».





II


…Солнце давно зашло. Ушаков продолжал сидеть у окна, — еще можно было читать не 
зажигая огня.

Где-то на улице послышался шум, крики. Федя заткнул уши пальцами и продолжал 
читать.

Вдруг в сенях раздались шаги, дверь распахнулась, и Паша Пустошкин крикнул:

— Федя, на Проспективной пожар!

И убежал.

Ушаков невольно глянул в окно: зарева не было видно. Но он тоже сорвался с 
места и, не надевая шляпы, помчался вслед за Пашей.

Пожар был у Большой Проспективной улицы.

Прыгая через канавы, еще полные весенней воды и грязи, Ушаков увидал: горит 
деревянный одноэтажный дом.

Пламя вместе с дымом вырывалось сквозь угловое, вероятно кухонное, окно. Было 
странно видеть, что при этом из трубы дома спокойной струйкой тянется обычный 
дымок.

Возле дома толпился народ.

Несколько мужиков и какой-то матрос суетились, что-то кричали, но ничего не 
предпринимали. Ни у кого из них не было ни ведра, ни багра, хотя на пожар 
полагалось являться всем с ведрами, топорами, баграми и лестницами.

Подальше от пожара держались бабы, Они обступили какую-то высокую женщину в 
шубе и пуховом платке, которая стояла возле узлов, подушек, укладок, сваленных 
прямо в топкую грязь пустыря. Возле нее, всплескивая руками, голосила старая 
баба, по всей видимости стряпуха.