пушек.

Штурм Корфу Ушаков назначил на 18 февраля.

За несколько дней до штурма к нему приехал из Константинополя султанский гонец. 
Он привез Ушакову от султана тысячу червонных «на самомалейшие расходы» и 
письмо великого визиря.

Визирь хвалил «мудрые распоряжения и взаимное согласие с нашим адмиралом» и так 
высоко оценивал Ушакова:

«Деятельность и храбрость Ваша обнадеживает Блистательную Порту к дальнейшим 
подвигам, она нелицемерно поставляет Вас в число славнейших адмиралов в Европе».


Ушаков обдумывал план штурма, советовался с Пустошкиным, Сенявиным, Сарандинаки,
 старался вникнуть в каждую деталь предстоящей сухопутной операции.

План штурма вырисовывался в таком виде: флот овладевает островом Видо, а 
сухопутные войска берут приступом передовые укрепления.

На первый взгляд это было чрезвычайно рискованное и почти невыполнимое дело. Во 
всей мировой морской истории не было примеров, чтобы флот шел на приступ 
сильнейшей крепости.

Ушаков собрал общий военный совет, на который пригласил всех капитанов русских 
судов и трех турецких флагманов. Он изложил собравшимся свой смелый, 
оригинальный план.

Русские, надеясь на беззаветную храбрость офицеров и солдат, на меткость 
артиллеристов, единодушно поддержали своего любимого адмирала, восхищаясь его 
смелым решением трудной задачи.

А турки сидели в растерянности.

Длинный Кадыр-бей задумчиво теребил свою седую бороду. Толстый Фетих-бей хлопал 
заплывшими ото сна глазами, силился понять, в чем дело. А пронырливый рыжий 
Патрон-бей кусал ногти.

— Ну, что же скажут господа турецкие адмиралы? — спросил Ушаков, глядя на них в 
упор.

Кадыр-бей очнулся от раздумья и сказал просто:

— Я не слыхал, чтобы какие-нибудь корабли могли взять крепость.

— Деревом камня не прошибешь! — сердито выпалил рыжий Патрон-бей и отвернулся.

Ушаков и не ожидал от них иного ответа. Он попросил драгомана сказать турецким 
адмиралам, что им нечего беспокоиться: русские суда пойдут в первой линии, 
впереди турецких.

Это сразу понравилось всем трем турецким флагманам. В опасности — быть сзади, в 
дележе — наравне. Это турки поняли без труда.

Они наперебой стали восхищаться мудрым планом главнокомандующего. А Ушаков, 
откинувшись на спинку кресла, смотрел на них, иронически улыбаясь.

После совета Федор Федорович сел писать подробнейший приказ о плане атаки 
острова Видо.

Поди, в Херсоне адмирал Мордвинов сам лично не соизволит написать ни единой 
строчки. К его услугам десяток разных писарей, канцеляристов, копиистов. Он 
знай себе подписывает.

И не подумает о том, что на русской Черноморской эскадре в Средиземном море у 
адмирала Ушакова нет ни опытных переводчиков с французского и английского 
языков, ни знающих письмоводцев. Надо все продумать и всем самому же написать: 
и тайному врагу милорду Нельсону, который так и смотрит, чтобы оставить русских 
в дураках, и явному врагу Али-паше, кто не менее коварен и жесток, чем Нельсон.

Приходится отчитываться перед всесильным самодуром-царем и отчитывать не 
имеющего никакой силы Кадыр-бея.

Тут Федор Федорович — один за всех. И швец, и жнец, и в дуду игрец!

Впрочем, не привыкать стать! Когда-то написал же Федор Федорович в одну ночь 
план борьбы с чумой. Теперь напишет план взятия флотом неприступных французских 
крепостей.