ваш адмирал. Я надеюсь заслужить любовь русских и покровительство вашего 
государя. А это — вам лично. — Али-паша протянул Метаксе пару французских 
пистолетов в золотой оправе и длинный вигоневый кафтан алого цвета.

Егор Павлович поблагодарил пашу за подарки и сел в свой катер.

— Ребята, а вам подарил что-нибудь паша? — спросил у матросов лейтенант, когда 
катер отвалил от корвета.

— Сто пиастров, ваше благородие, — весело ответил боцман Макарыч.

Вернувшись на «Св. Павел», Метакса передал адмиралу пашинское письмо и подарки.

— Ну, Федор Федорович, посмотрим, чем отдарил тебя паша за бриллиантовую 
табакерку, — сказал бывший в каюте у адмирала капитан Веленбаков.

— Табакерке цена — самое малое две тысячи рублей, — заметил Сарандинаки.

Ушаков сидел, презрительно глядя на узлы, которые лежали на столе.

Денщик Федор развязал узел. В нем оказались: серебряные рукомойник, таз, поднос,
 кофейник и дюжина турецких чашек.

— Все это не стоит и полсотни, — оценил Веленбаков.

— Ваше высокоблагородие, погодите: в другом еще что-то, — сказал Федор, 
обращаясь к Нерону.

Он развязал узел. Тут лежало два шелковых халата, какие-то шелковые кушаки и 
кусок синего бархата. Веленбаков только плюнул и отвернулся:

— Ну и подарочки!

— В таком вот тряпье привезли когда-то в Херсон чуму, — брезгливо покосился на 
подарки Ушаков. — Уноси, Федор! Сегодня едут в Гуино — пусть возьмут и там 
где-либо развесят на сквозняке.

— Вот тебе турецкая благодарность, — обратился к Федору Федоровичу Веленбаков.

— Мне нужны его солдаты, а не благодарность! — ответил адмирал.




XVII


Ушаков хотел ускорить приезд сына Али — Мухтара, которому паша поручил вести 
переговоры с русскими относительно присылки войск, и потому отправил в Бутринто 
крейсерское судно «Панагия».

Али-паше очень понравилась такая предупредительность адмирала, и он немедленно 
послал сына к Ушакову.

Двадцатилетний Мухтар-паша еще не приобрел наглости своего отца. Он робел перед 
знаменитым русским адмиралом и его офицерами, но во время переговоров не 
отступил ни на шаг от того, что сказал ему отец.

Ушаков условился о жалованье и питании солдат, и Мухтар-паша уехал в Бутринто 
готовить войска.

— Хорошо бы затащить в гости самого бандита Али-пашу, — усмехнулся Ушаков, 
обсуждая дальнейшие шаги.

— Не поедет: побоится, — высказал предположение Метакса.

— А что, если попробовать? Послать кого-либо с ответным визитом Мухтару, — 
предложил Пустошкин.

— Верно… Придется просить вас, Евстафий Павлович, — обратился адмирал к 
Сарандинаки. — Вы капитан флагманского корабля, вы знаете греческий язык…

— Пожалуйста. Я готов.

И на следующий день Сарандинаки отправился в Бутринто на фрегате «Сошествие св. 
духа».

Али-паша был польщен таким предложением, но опасался подвоха. Константинополь 
не раз покушался на его жизнь, и он боялся вероломства турок. Он отговаривался 
разными предлогами и наконец сознался, что верит русским, но не верит своим